Голову с плеч (с)
Автор: t_nesmeyana
Бета: Halisa aka NaVi. Heller Traum
Размер: миди, 8689 слов
Пейринг/Персонажи: Джексон Уиттмор/Айзек Лейхи, ОМП, Эрика Рейес
Категория: слэш
Жанр: повседневность, фэнтези
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Простая деловая поездка с бывшим одноклассником, подкинувшая массу сюрпризов.
Предупреждение: Cтимпанк!АУ
Примечания: фик писался на ФБ в рамках командного АУ. Остальные фики из этой серии принадлежат другим авторам, их можно найти в выкладках команды по тегу.
читать фик
Здесь, на берегу океана, даже воздух был соленым. Джексон вдохнул его в себя вместе с запахом воды, выброшенной на берег тины и мокрого песка, и ощутил, как закружилась голова. Холодный колючий ветер подул в лицо, приводя в чувство, вынудил Джексона поежиться, сетуя на слишком тонкий плащ. Погода стремительно портилась. Океан грозно вспенился, выбросил на берег мощные волны, заставляя Джексона отступить в попытке спасти дорогие ботинки из тонкой замши. Солнце окончательно скрылось за тучами, и мир вокруг стал серым и тусклым. Если бы люди до сих пор верили, что Земля плоская, то именно из военного городка Портленд-Сити путешественники отправлялись бы на поиски края мира. Здесь словно было другое измерение, и хоть Джексон был в этом городе всего второй раз, он не мог этого не почувствовать. Особенно на берегу величественного океана, уходящего далеко за горизонт и там сливающегося с небом.
– Мистер Уиттмор! – крикнули со стороны Академии. Джексон обернулся, чуть разочарованный, что его уединение было нарушено – не так уж часто ему удавалось остаться одному в последнее время. – Вас зовет ваш отец, – молодой кадет, наверняка еще первокурсник, одетый в строгую форму Военно-морской Академии, застыл у подножья тропинки, ведущей к берегу. Он вытянулся, как по струнке, и смотрел вроде и на Джексона, но как будто и мимо него. Все по уставу.
– Да, конечно.
Джексон ждал, что кадет уйдет, но, видимо, ему приказали непременно привести наследника Уиттморов лично. Бросив последний взгляд на океан, Джексон проследовал за кадетом к главному корпусу Академии, где его ждал отец. Тот, как оказалось, был не один. Рядом с ним стоял строгий мужчина в офицерской форме и очках и еще один кадет, лица которого Джексон не видел. Они о чем-то неторопливо переговаривались, и по лицу мистера Уиттмора можно было сделать вывод, что тема это вряд ли приятная. Тем временем сопровождающий Джексона достиг офицера и отрапортовал, что задание выполнено. Взгляды почти всех присутствующих обратились к новоприбывшему, и он узнал тех, кто разговаривал с его отцом. Лейхи.
Это было так неожиданно, что Джексон растерялся.
– Похоже, ваш сын удивлен,– не преминул заметить мистер Лейхи, обращаясь к Дэвиду Уиттмору.
– Я не стал говорить ему, кого хочу привлечь к расследованию. Боялся, что вы не согласитесь, – пожал плечами тот.
– Ну что вы! Разве что-то могло бы помешать нашему сотрудничеству? Уверенность всего Бикон-Хиллза в нашей вражде не делает это правдой, не так ли? Мы с вами всегда были добрыми соседями, – мистер Лейхи тонко улыбнулся. Джексону понадобилась вся его выдержка, чтобы сохранить лицо. Вот же лицемерный ублюдок! Будто бы не он ходил по всем салонам города и склонял имя Уиттморов на все лады, распуская сплетни и злорадствуя неудачам.
–Чистая правда! – воскликнул мистер Уиттмор. Если бы Джексон знал своего отца чуть хуже, он бы подумал, что тот вполне искренен. – Мы можем пройти в какое-нибудь уединенное место, чтобы поговорить?
– Конечно. В Академии преподает один мой близкий друг, он любезно согласился выделить нам свой кабинет. Пройдемте.
Мужчины поспешили зайти в здание Академии, и Джексон, двинувшись за ними, вдруг заметил на себе внимательный взгляд Айзека. Лейхи смотрел пристально и изучающе, будто сравнивал его нынешний облик с тем человеком, которого он последний раз видел более трех лет назад. Из-за этого Джексон почувствовал себя не в своей тарелке.
– Ты идешь? – он приподнял брови и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом вошел в приветливо распахнутые двери Академии.
Кабинет, куда их привел мистер Лейхи, был достаточно просторным, чтобы там с удобством расположились четверо мужчин. Из какого-то хитрого шкафа тут же, как по волшебству, была изъята бутылка очень дорогого виски и три стакана.
– Роберт любит хорошие напитки, – довольно сказал Лейхи, разливая алкоголь. Плеснув немного в каждый стакан, он один оставил подле себя, а остальные два раздал Уиттморам. Своему сыну он ничего не предложил. Впрочем, Джексон тоже не собирался пить, хотя бокал взял, чтобы тут же отставить его в сторону. – Итак, признаться, я все-таки был немного удивлен, получив от вас письмо, – перешел к делу Лейхи, не забыв перед этим пригубить из своего бокала. – И не совсем понял, что от нас требуется.
– Как вы знаете, – начал рассказ Дэвид, – одно из моих предприятий занимается поставкой оборудования для медицинских, учебных и военных учреждений. Недавно ко мне пришло письмо от главврача одной из больниц, в котором он говорил о поломке резервного котла. В таких случаях по договору мы обязаны отправить на место специалиста и провести корпоративное расследование. Но есть одно «но». Эта больница – закрытый военный госпиталь, и без специального сопровождения нас туда просто не пустят.
– И кто же должен вас сопровождать? – уточнил Лейхи.
– Любой человек, давший военную присягу государству.
– И вы решили, что мой сын подходит вам? Не слишком ли он молод для такого?
– Военную присягу дают на втором курсе. А ваш сын, кажется, закончил третий. Или я ошибаюсь? – поинтересовался мистер Уиттмор, крутя в руках бокал с виски. Как и Джексон, алкоголь он пить не стал.
– Опыт, я так понимаю, для вас значение не имеет.
– Это обычное корпоративное расследование. Сущий пустяк. Я решил, что это отличный шанс дать молодым возможность проявить себя. Тем более у Джексона в Бикон-Хиллз осталась невеста, он давно ее не видел, и ему не терпится с ней пообщаться. Уверен, у вашего сына тоже там есть друзья.
– Так госпиталь находится в Бикон-Хиллз? – спросил Лейхи с жадным любопытством в глазах.
– А разве я этого не упомянул? Да, в Бикон-Хиллз. И это одна из причин, почему я написал именно вам.
–Хмм, –Лейхи откинулся на спинку кресла и отставил уже пустой бокал на стол. Его цепкий ледяной взгляд стал задумчивым и перебежал с лица Дэвида Уиттмора на лицо Айзека, единственного из всех оставшегося стоять. – А вы знаете, какие слухи ходят о нашем городе в последнее время? – спросил он у Дэвида.
– Ерунда, – засмеялся мистер Уиттмор. – Все это просто слухи, раздутые любителями теорий заговора. Все эти оппозиционные группировки всего лишь собрания неудачников, которым нечем заняться. Или вы имеете в виду нелепые статейки в третьесортных газетенках? Да кто их читает?
– Вы, например. Кажется, вы прекрасно осведомлены об их содержании.
– Мне положено просматривать разную прессу, чтобы понимать, чем интересуются потребители, – отрезал Уиттмор. – В любом случае, что бы там ни происходило, это не имеет отношения ни ко мне, ни к расследованию.
Лейхи не ответил. Джексон видел, что тот все еще колеблется – вероятно, соблазн отказать наглым выскочкам Уиттморам был слишком велик. И тогда Дэвид Уиттмор выложил последний козырь:
– Мы заплатим.
– Хорошо-хорошо. Я согласен, – неприятно рассмеялся Лейхи и, налив себе еще виски, поднял бокал. – Предлагаю выпить за нашу новую команду! – не дожидаясь реакции на тост, он вылил в себя содержимое бокала. Уиттморы переглянулись, в глазах своего отца Джексон успел увидеть презрение, промелькнувшее лишь на секунду. Он и сам чувствовал нечто похожее, Лейхи не вызывал никаких других чувств, поэтому Джексон все еще не понимал, почему его отец обратился за помощью к нему. И он собирался непременно об этом спросить.
***
– Нам обязательно сотрудничать с этим… этим, – Джексон скривился, пытаясь подобрать слово, которое точно бы отражало его мнение о мистере Лейхи.
– Нас интересует не он, а его сын, – уточнил мистер Уиттмор, стягивая с рук перчатки и кидая их на журнальный столик у входа в его общий с Джексоном гостиничный номер. – Айзек достаточно уполномочен, чтобы тебя сопровождать, и достаточно равнодушен, чтобы не лезть в наши дела.
– Думаешь, он не будет шпионить для своего отца?
– Уверен, Лейхи потребует от сына детальный отчет, – усмехнулся Уиттмор. – Но меня это не беспокоит. Лейхи всегда любил распускать о нас разные слухи, и кто теперь ему поверит, даже если что-то пойдет не так?
– Так вот в чем дело! – воскликнул Джексон. – Это такой хитрый ход?
– Не такой уж и хитрый, – мистер Уиттмор с удовольствие опустился в мягкое кресло – одно из двух, стоящих в гостиной – и с удовольствием вытянул ноги, обутые в дорогие ботинки. – В любом случае, это лишь перестраховка. Не думаю, что с расследованием возникнут сложности. Уверен, они просто неправильно эксплуатировали наше оборудование, вот оно и встало. Ну все, полно об этом. Позвони лучше администратору и закажи ужин в номер. Я ужасно проголодался.
Отъезд в Бикон-Хиллз был назначен на утро следующего дня. Паровоз должен был отходить в восемь сорок пять утра, и Джексон, проснувшийся за два часа до этого, все свободное время педантично провел за сборами. Одежда, обувь, книги – все было упаковано аккуратно и сложено так, чтобы в пути вещи ни в коем случае не испортились. Единственный предмет, который выбивался из этого порядка, – мятый, потрепанный конверт, печать на котором была давно сломана, а извлеченное из него письмо прочитано, наверное, тысячу раз. Джексон не знал, зачем он взял его с собой; он был уверен, что при желании, смог бы продиктовать его наизусть без запинки, но все равно бросил в чемодан.
«Здравствуй, дорогой Джексон!
От тебя так давно не было вестей, что моя матушка начала просматривать газеты Старого света в поисках заметки о твоей новой помолвке. Знаю-знаю, у тебя просто лишком мало свободного времени, и ты не тратишь его на письма. Но мне все же пришлось пообещать ей, что напишу тебе в ближайшее время и добьюсь ответа. Я сделала это, чтобы она не беспокоилась и нам не пришлось вызывать доктора. Ты же знаешь, у нее слабое здоровье, волнения не идут ей на пользу. Признаться, забота о ее душевном спокойствии не единственная причина, заставившая взять меня ручку и бумагу. О тебе часто спрашивают наши соседи, и мне не хотелось бы чувствовать неловкость от того, что я не могу ответить на их расспросы. Им лишь дай повод, и через час уже во всех салонах будет звучать твое имя. То, что тебя так долго нет в Бикон-Хиллз и без того вызывает множество пересудов, но я хочу, чтобы ты знал, я пресекаю все разговоры на корню.Ах, мой дорогой Джексон, иногда мне так тяжело справляться тут без тебя, но я ни за что не вызвала бы тебя из Лондона ради таких пустяков. Более того, я была бы рада, если бы ты написал мне, что намерен как и прежде примерно учиться в университете и в компании своего отца, чтобы я могла и дальше гордиться тобой, как горжусь сейчас.
Со мной же тут не происходит ровным счетом ничего интересного. В прошлом своем письме я рассказывала, как скучно в Бикон-Хиллз в середине лета, и, помнится, сетовала на это. Но теперь я с ностальгией вспоминаю те времена. В город наведалось так много гостей, что мы с матушкой решили ненадолго съездить в деревню, дабы отдохнуть от городской суеты и общения с соседями. Ты знаешь, как серьезные мужские разговоры утомляют женщин, а сейчас за завтраком, обедом и ужином во всех салонах сплошь скучные беседы о ерунде. Загородом же прекрасный воздух, и свободное время можно посвятить чтению. Знаю, ты не одобряешь, когда я слишком уж зачитываюсь, но в последнее время в газетах печатают все больше и больше занимательных историй, на которые хочется потратить время. Не так давно в городе и за его пределами появилось еще одно любопытное издание. Названия я его не запомнила, но если бы ты заинтересовался, я бы смогла уточнить. Оно не распространяется по основным каналам, но, удивительно, его читают все, вне зависимости от возраста и социального статуса. Так забавно было наблюдать за тем переполохом, что начался, когда вышел первый номер! Впрочем, я, вероятно, уже утомила тебя своей болтовней, скажу лишь напоследок, что матушка просила передать тебе, как сильно она ждет твоего приезда или хотя бы короткой весточки о том, все ли у тебя хорошо. Я тоже выражаю надежду на скорый ответ, но если, все же, ты решишь приехать, обязательно напиши мне перед этим, чтобы я успела предупредить об этом всех, кто про тебя спрашивал. Ведь очень многие тебя здесь ждут.
Безмерно скучаю.
Люблю.
Целую.
Твоя Л.
P.S. Отцу и матери своим непременно передай от нас наше почтение. Надеемся, что в скором времени вся ваша семья вернется в Бикон-Хиллз.
И будь осторожен».
Снова перечитав письмо невесты, Джексон торопливо спрятал его обратно в чемодан и захлопнул крышку. Пора было выезжать.
Когда Джексон приехал на вокзал, Айзек уже был там. Стоял лицом к перрону, облокотившись о стену здания и закрыв глаза. Похоже, не выспался перед поездкой, и потому имел очень уставший и сонный вид.
– Давно здесь? – сам не зная, зачем, спросил Джексон. По сути, ему совершенно не было это интересно, но стоять просто так было глупо.
– Тебе не обязательно со мной разговаривать, – не открывая глаз, произнес Айзек.
– То есть?
– Все время, что мы учились в школе, ты меня очень успешно игнорировал. Не стоит напрягаться и сейчас. Я просто твой сопровождающий.
Джексон раздраженно фыркнул, но не ответил. В школе они действительно не общались, Джексон был звездой – красивый, богатый, успешный, он общался с подобными себе. Айзек же был совершенно не таким, он был слишком высоким и нескладным, его волосы постоянно торчали в разные стороны, а длинная челка закрывала глаза. Он не был богат, а его успеваемость оставляла желать лучшего. Единственное, чем Айзек отличался от других – аристократическое происхождение. Но и это скорее делало его изгоем среди других, нежели добавляло очков. У них с Джексоном не было ни единого шанса подружиться, несмотря на то, что они не только учились в одном классе, но и были соседями. Сейчас для Джексона стало сюрпризом, что, похоже, Айзека это почему-то задевало.
Посмотрев на часы, – до поезда оставалось еще двадцать минут – Джексон поставил свой саквояж рядом с сумкой Айзека, тоже облокотился о стену и стал рассматривать вышедших на перрон людей. В основном это были пары за сорок – возможно, родители кадетов, приехавшие навестить свое чадо. Была и молодая девушка в сопровождении своей гувернантки. Чем-то она напоминала Лидию: длинные светлые волосы, заплетенные по моде, миниатюрная шляпа, закрытое светло-коричневое платье и небольшой ридикюль в руках.
– Ты разве не помолвлен? – неожиданно спросили рядом. Обернувшись, Джексон увидел, что Айзек больше не стоит с закрытыми глазами, а неотрывно глядит на него. И, наверное, уже давно.
– Это запрещает мне смотреть на других девушек?
– Влюбленные по сторонам не смотрят.
– Только в дамских романах, – пожал плечами Джексон. Его напрягли странные тяжелые взгляды, которые Айзек бросал на него. Испытывающие взгляды. Раньше он так не смотрел. Впрочем, Айзек сильно изменился, это Джексон заметил с самого начала. И дело было даже не в подстриженных волосах или более внушительной мышечной массе, нежели три с половиной года назад. Изменилось поведение. Он больше не был зашуганным подростком, чей отец в наказание запирает его в подвале. Айзек стал увереннее, даже наглее. А ведь не так много времени прошло. Разве может человек измениться за такой короткий срок?
– Что-то не так? – спросил Айзек.
– Все в порядке. Наш паровоз, – Джексон кивнул на железную дорогу, по которой тяжело ползла выдыхающая клубы белого пара огромная машина. Она тащила за собой несколько вагонов, похожих на гигантские кареты. Подъезжая к перрону, паровоз загудел, проехал еще чуть-чуть и застыл, сильно дернувшись напоследок. Отъезжающие тут же засуетились, похватали свои вещи и направились ко входу в вагоны. Джексон, наклонившись, тоже поднял свой саквояж. – Ты идешь?
– Конечно, – улыбнулся Айзек, глядя на паровоз. – Пора домой.
При проходе в тамбур, как и ожидалось, вопросов не возникло – их пропустили быстро и без проблем, а вот внутри возникла заминка. Какая-то дама взяла с собой в поездку слишком много багажа и загородила им весь проход. Народу в маленькое пространство набилось чересчур, Айзека зажало в угол, и Джексон был вынужден отступить туда же, чтобы не касаться никого из присутствующих, а в идеале даже не чувствовать исходящий от них запах кислого пота. Паровоз загудел, сообщая, что готов тронуться. Стоящие на перроне забеспокоились и попытались влезть внутрь.
– Господи, и это первый класс, – закатил глаза Джексон, брезгливо отодвигаясь от стоящего совсем близко грузного мужчины.
В этот момент паровоз дернулся. Джексон качнулся вперед и был вынужден опереться о стену прямо возле лица Айзека, плотнее вжав его в угол. В нос ударил запах казенного мыла и чуть заметный аромат Портленд-Сити с нотками океанской свежести и мокрого песка. Им успел пропитаться, скорее всего, даже сам Джексон, что уж говорить о том, кто живет у океана постоянно.
–Дама освободила проход, – улыбнулся Айзек, когда паровоз тронулся с места. Джексон отступил на шаг назад – теперь это стало возможно – и, поправив одежду, первым вышел из тамбура. Кажется, их места были где-то в середине.
Купе в вагонах первого класса были небольшими, но довольно уютными, и, как правило, рассчитаны на двух человек. Джексон никогда ранее не ездил ни на чем другом, а вот для Айзека, похоже, такая роскошь была в новинку.
– Никогда раньше не ездил в отдельном купе, – признался он, пряча свой саквояж в специально оборудованной для этого нише. Закончив, Айзек осторожно и чуть неуверенно сел напротив Джексона, который уже успел с комфортом расположиться на сиденье и раскрыть первую страницу портлендовского таблоида «Our daily routine» («Наша повседневная жизнь»). Рядом с Айзеком лежал точно такой же номер, но его мало интересовали сплетни.
– И как же ты добирался из Бикон-Хиллз в свою Академию и обратно? – не отрываясь от чтения, спросил Джексон.
– В общем вагоне со всеми кадетами, – пожал плечами Айзек. Против воли заинтересовавшись первой полосой газеты, он уставился на фотографию какого-то чудика со странным, предположительно летающим, устройством на заднем плане.
– Тогда желаю тебе насладиться комфортом, – фыркнул Джексон, а потом вдруг резко свернул таблоид и чуть ли не с отвращением кинул ее на столик. – И тут про оборотней.
– Имеешь что-то против них?
– Только то, что они заполонили всю прессу. Отец уверен, что их якобы притеснения – всего лишь попытка оппозиции прижать верхушку власти.
– То есть вы с отцом не согласны, что правительство лоббирует геноцид целого слоя населения? – невозмутимым, будничным тоном спросил Айзек. Джексон сначала даже не поверил тому, что услышал.
– Ты сдурел говорить такое в общественном месте? – прошипел он не хуже змеи, оглядываясь. – Ты же носишь мундир! Ты же кадет! Твой папаша окончательно выколотил из тебя все благоразумие?
Услышав это, Айзек помрачнел лицом, глаза его стали холодные и жесткие, сделав его практически неузнаваемым. Прав был отец, когда говорил Джексону, что нет никого безжалостнее и злее, чем жертва домашнего насилия.
– Это не твое дело, – отрезал он. – В школе ты с успехом придерживался этой позиции, не стоит сейчас что-то менять.
Джексон не ответил, вернувшись к чтению газеты. И с чего он вообще взял, что с этим парнем можно хоть о чем-то разговаривать? Они всегда были разными, и за эти несколько лет ничего совершенно не изменилось.
– Но ты прав в том, что мне не стоило болтать о таком в общественном месте, – неожиданно добавил Айзек. Джексон только раздражённо дернул плечом, не собираясь это комментировать. – Однако тебе не стоит говорить то, чего ты не знаешь.
– Я не желаю об этом слушать, – скучающим тоном произнес Джексон.
– Как и всегда Джексон Уиттмор прячет голову в песок, – вспыльчиво произнес Айзек, отворачиваясь к окну. На секунду выглянув из-за газеты, Джексон понаблюдал немного за его сердитым профилем и прищуренными глазами, хмыкнул и вернулся к чтению. На самом деле, в газете не писали ничего интересного. Сплетни о политиках, интервью с каким-то писателем о недавно вышедшей книге, новое творение какого-то очередного изобретателя и пара юмористических историй про оборотней. Как будто если оборотней продолжать высмеивать, то они от этого станут менее опасными. Газета, как заметил Джексон, не отражала реальной картины происходящего в стране и на десять процентов. Не то чтобы Джексона это сильно волновало. Он предпочитал ни во что не вмешиваться и не говорить на опасные темы, коих стало слишком много в Новом свете. И сюда он приехал не для того, чтобы загреметь в полицию за слишком вольные речи. А вот Айзека, похоже, происходящее беспокоило.
– Зачем тебе знать мое мнение по этому сомнительному вопросу? – поинтересовался Джексон, понимая, что так просто ему с темы не соскочить.
– Нам предстоит работать вместе. Может, я хочу знать, с кем мне придется иметь дело? – тут же отреагировал Айзек.
– Мы учились вместе. Разве ты еще не понял?
– Ты мог измениться.
– Как ты? – вырвалось у Джексона. Он тут же прикусил язык, но было поздно – Айзек в удивлении приподнял бровь и поинтересовался:
– Ты считаешь, что я изменился?
– Глупо было бы это отрицать, – пожал плечами Джексон, сдавшись. – Тебе пошла на пользу учеба в Академии.
– Три года назад я бы убил за такие слова, – чуть улыбнулся Айзек.
– Что ты имеешь в виду?
– Я же был влюблен в тебя. Ты не замечал? – удивился он, увидев, как Джексон округлил глаза. – Даже Лидия это знала. Но никогда не воспринимала меня всерьез.
– Откуда бы мне было знать? А сейчас?
Услышав вопрос, Айзек фыркнул, а потом и вовсе рассмеялся, будто Джексон сказал какую-то очень удачную шутку.
– Нет. Конечно, нет. Влюбленность была глупая и замешанная скорее на зависти. Я перерос это.
– Разве можно влюбиться из зависти?
Айзек пожал плечами и промолчал, а вопрос так и остался без ответа. Иррационально Джексон почувствовал удар по самолюбию из-за того, как легко Айзек осмеял собственную безответную влюбленность в него. Злость обожгла щеки, но Джексон сдержался, понимая, как жалко он будет выглядеть, если психанет. Но Айзек все равно будто что-то почувствовал, его взгляд на секунду стал внимательным и цепким. К счастью, довольно быстро ему надоело пялиться, и он, сняв мундир, вольготнее устроился на сиденье.
– Толкнешь меня, если будешь выходить из купе, – попросил он и закрыл глаза, не дождавшись кивка. Джексон какое-то время смотрел на спокойное расслабленное лицо, а потом достал из саквояжа книгу и углубился в чтение.
***
Бикон-Хиллз встретил их дождем и неприятным холодным ветром, который легко проник под легкий пиджак Джексона, заставив кожу пойти мурашками. Их никто не встречал. Лидии Джексон так и не ответил, не зная наперед, будет ли у него время зайти к Мартинам, а больше писать было некому. Даже старых школьных друзей у него почти не осталось. Были ли у Айзека друзья, Джексон не знал и не спрашивал, но его тоже никто не встречал.
– Надо поймать такси, – стараясь не стучать зубами от холода, сказал Джексон. Айзек пожал плечами.
– До мотеля, в котором я забронировал номер, я могу дойти пешком. Тут не так уж далеко, если точно помню направление.
– Ты будешь жить в мотеле?
– Наш дом отобрали за долги, еще когда я учился на первом курсе Академии, поэтому идти мне здесь некуда.
– У тебя здесь никого нет? – наконец спросил Джексон.
– У меня здесь осталась невеста, Эрика, но идти к ней ночевать неприлично.
Джексон вынужден был согласиться. Конечно, в их время нравы были посвободнее, чем, например, пятьдесят лет назад, однако остаться на ночь у женщины, с которой ты еще не сочетался узами брака, – значит навсегда испортить ей репутацию.
– Тогда поживешь у нас. В особняке много комнат, и все пустые, сможешь выбрать себе по вкусу.
– Жест доброй воли? Или боишься, что я пришлю тебе счет за мотель? – хмыкнул Айзек.
– Я богат, Айзек. Счет за мотель мой бюджет как-нибудь потянет. Но от мотеля до военного госпиталя слишком долго добираться. Не хочу завтра ждать твоего приезда и терять время. Поэтому я настаиваю на том, чтобы ты принял мой приглашение.
– Мне все равно, где жить.
– Вот и славно, – кивнул Джексон, удобнее перехватил мокрую от дождя ручку саквояжа и поспешил к таксопарку.
Особняк Уиттморов ничуть не изменился за то время, пока Джексона не было дома. Слуги, оставшиеся приглядывать за домом, получали свое жалование не зря – территория была убрана от листьев и сорняков, все кусты и газон были пострижены, а небольшой пруд, видный от ворот, был очищен от тины. Айзек, хоть и старался делать вид, что ему совсем не интересно, почти незаметно разглядывал это великолепие.
– Неплохо для нуворишей, да? – фыркнул Джексон, поднимаясь на крыльцо.
– Я никогда вас так не называл, а мой отец сказал бы сейчас, что для нуворишей как раз и подойдет, – улыбнулся Айзек.
– Он никогда не признает поражение?
– Он не знает, что это такое. Но здесь красиво. Твоя мама постаралась?
– К сожалению, у нее действительно не сильно развит вкус, как и любили поговаривать наши злопыхатели. Но у мамы достаточно ума и денег, чтобы нанять лучших садовников, архитекторов и дизайнеров, – ответил Джексон и хотел еще что-то добавить, но дверь особняка распахнулась: им навстречу выбежала низенькая женщина в возрасте и с собранными в тугой пучок седыми волосами.
– Мистер Уиттмор! Мы вас ждем с полудня!
– Аннет, рад вас видеть, – улыбнулся Джексон и спросил: – Разве мой отец не писал вам, во сколько я приеду?
– Ваш батюшка не указал точного времени. Ваши комнаты ждут вас. И нас предупредили о гостях, – Аннет бросила осторожный взгляд в сторону Айзека, не решаясь обратиться к гостю, пока их не представят друг другу.
– Аннет, это мистер Лейхи, мой бывший одноклассник. Это Аннет, наша гувернантка.
– Приятно познакомиться. Слышал о вас только хорошее, – улыбнулся Айзек, склоняя голову в приветствии. Став свидетелем столь лживой лести, Джексон еле удержался от возгласа и удивленно посмотрел на Айзека. Однако Аннет его слова явно понравились, она приосанилась и, вздернув подбородок, величаво произнесла:
– Прошу в дом, господа. Хоть дождь уже прошел, но я вижу, что вы успели промокнуть. Это не дело.
Внутри дом, так же, как и снаружи, практически не изменился за долгие месяцы отсутствия хозяев. Мистер и миссис Уиттмор в последний раз приезжали в Бикон-Хиллз еще весной и пробыли здесь около месяца, а вот Джексон не появлялся дома больше года. Но ничего из обстановки об этом не напоминало. Его комнаты – спальня, небольшой кабинет, гардеробная и ванная – были приведены в порядок, а мебель – освобождена от чехлов. Некоторые личные вещи, которые Джексон не стал забирать в Лондон, лежали там, где он их оставлял, словно он уехал из дома только вчера. Поставив саквояж на пол, Джексон задумчиво прошелся по всем комнатам, изредка прикасаясь к каким-то предметам, будто пытаясь вспомнить, что где лежит. Часы, стоящие в конце коридора, рядом с комнатами Джексона, тяжело пробили три дня, выводя его из ностальгического транса. Спохватившись, он прошел к гардеробу и решительно открыл дверцы. Ему нужно было переодеться и проверить, как там устроился Айзек. А после он, возможно, успеет навестить кое-кого в этом городе.
К сожалению, его планам так и не удалось сбыться. Джексон успел только проверить Айзека в гостевых комнатах, а потом его взяла в оборот Аннет: сначала она заставила хозяина и его гостя сесть за стол, не обращая внимания на заверения о том, как их хорошо покормили в поезде. А потом Аннет выдала Джексону целую стопку различных бумаг по дому, что нужно было просмотреть. Там были собраны в основном счета и налоги, которые они исправно платили, но были и другие документы. Например, расчеты жалования прислуги – их следовало просмотреть, чтобы потом не возникало обид. И сделать это должен был Джексон. «Прямо сейчас, а то потом забудется». Так что с бумагами Джексон провозился почти до восьми вечера, когда идти к кому бы то ни было в гости стало слишком поздно.
– Похоже, твоя гувернантка имеет над тобой огромную власть, – заметил Айзек, когда вечером, после ужина, они остались пить чай в гостиной. К ароматному черному чаю с молоком Джексон пристрастился в Лондоне и попросил заварить его, даже не уточнив у гостя, будет ли он это пить. Айзек, впрочем, не возражал и никак не прокомментировал выбор напитка, хотя первый глоток сделал довольно осторожно.
– Она фактически сама воспитывала меня, когда отец пропадал на работе, а мать – на бесконечных званых обедах. Я многое от нее узнал. И именно она уговорила отца отдать меня в школу, а не нанимать учителей на дом, как это любили делать тогда состоятельные люди. Говорила, что домашнее обучение – это пережиток прошлого, а школа научит меня общаться с людьми быстрее, чем самый лучший педагог.
– Она умна.
– Да, Аннет сама была учительницей. Правда, в основном у девочек.
– Поэтому ты вырос таким неженкой? – фыркнул Айзек. Джексон не обиделся на подколку, но и не улыбнулся, о чем-то задумавшись.
– Тебя волнует завтрашний день? – догадался Айзек.
– Сюрпризов быть не должно, – медленно произнес Джексон. – Главврач госпиталя написал отцу, что из строя вышел резервный паровой котел. Я должен его продиагностировать.
– Ты действительно сможешь его починить?
– Нет, если поломка серьезная, то не смогу. Нам придется списать его, отправить обратно на завод и проследить, чтобы в госпиталь привезли новый.
– Я думал, ты занимаешь свою должность в компании отца из-за родства, – признался Айзек, допивая чай. Он поставил пустую чашку на поднос и, скрестив пальцы на животе, откинулся на спинку удобного мягкого кресла.
– Многие так думают, – хмыкнул Джексон. – Но мало кто знает, что отец заставил меня работать с самых низов. И мне не светит высокая должность, пока я не закончу учебу.
– Ты не выглядишь сильно расстроенным из-за этого.
– Я это уже пережил. Но сначала ужасно злился на отца, считал, что заслуживаю большего, чем должность простого инженера.
– Уверен, ты был настоящей задницей из-за этого, – фыркнул Айзек.
– Мы не в настолько хороших отношениях, чтобы я выслушивал подобное, – нахмурился Джексон, но Айзек только рассмеялся в ответ на замечание.
– Признайся, тебя просто смутило слово «задница».
– С чего бы? Это не я аристократ. Мое происхождение сомнительно, мне положено знать такие слова, в отличие от тебя.
– Но я еще и военный. А военные каких только слов не говорят.
– Буду знать, – скривился Джексон, а после посмотрел на часы. – Думаю, пора готовиться ко сну. Нам нужно быть в госпитале в девять, и вряд ли они потерпят опоздание.
– Тогда спокойной ночи, – Айзек встал с кресла и протянул Джексону руку. Тот растерялся на секунду, а потом поднялся следом и ответил на жест. Айзек пожал его ладонь уверенно, глядя прямо и спокойно. При тусклом нижнем освещении его глаза казались темнее, а в зрачках появились странные желтые искорки, показавшиеся Джексону слишком яркими для простого отблеска света. Рукопожатие, должное быть коротким, затянулось, Айзек стиснул ладонь Джексона еще сильнее и шагнул ближе. Так, что между ними осталась всего пара десятков сантиметров.
– А если бы я сказал, что все еще влюблен в тебя, ты пригласил бы меня к себе? – спросил он, продолжая смотреть все также пристально.
– Я не беспомощная девица, которая боится слишком настырного кавалера, – фыркнул Джексон. – Но если ты захочешь проверить, как далеко я могу позволить тебе зайти, то будь готов к неприятным последствиям.
–Хах. Нет, – Айзек выпустил его руку и отошел. – Ничего такого я не имел в виду. Просто спросил. Приятных снов, мистер Уиттмор, – склонив голову, он вышел из гостиной, оставляя Джексона в одиночестве.
– Что ж, спокойной ночи, – запоздало ответил Джексон, глядя на пустой проход и надеясь, что его ночь тоже будет спокойной.
***
Охрана госпиталя впечатляла. Прежде чем впустить Джексона и Айзека внутрь, у них несколько раз проверили документы, тщательно обыскали, а у Джексона спросили о каждом диагностическом приборе, который он с собой привез. Один из охранников потянулся потрогать странные спиралевидные штуковины, но Джексон, не выдержав, психанул, заявив, что если кто-нибудь что-нибудь сломает, то будет судиться с компанией его отца до конца жизни.
– Ну что вы, мистер Уиттмор, не стоит ругаться, парни просто делают свою работу, – к Айзеку и Джексону, добродушно улыбаясь, подошел темноволосый полноватый врач с моноклем на глазу.– Меня зовут доктор ДиФилиппо, – представился мужчина, протягивая Джексону руку. – Я главврач этого заведения. Простите нам такую сложную пропускную систему, но это военный госпиталь, а военные любят держать все свои дела под семью замками. Не правда ли, мистер Лейхи? – доктор ДиФилиппо на секунду повернулся к Айзеку.
– Верно, доктор.
– Что ж, рад, что вы понимаете. Может, пройдем ко мне в кабинет? – спросил доктор, снова обращаясь к Джексону. – Нам следует побеседовать. А э-э-э... молодой человек может подождать нас здесь, – добавил он, увидев, что Айзек собрался с ними. Тот удивился, но возражать не стал и прислонился к ближайшей стенке, игнорируя расставленные вдоль нее стулья. Джексон же последовал за доктором в его кабинет. Тот находился на первом этаже здания и довольно далеко от центрального входа. Пришлось идти, наверное, минут десять, прежде чем они достигли нужного помещения.
– Прошу, – вежливо улыбаясь, доктор уступил Джексону дорогу, пропуская в кабинет. Который произвел впечатление с первого взгляда. Помимо стандартной мебели – стол, стулья, книжная полка – в кабинете стояли огромный железный сейф, похожий на шкаф, медицинское кресло-кушетка, стеллаж с колбами, пробирками и – Джексон вздрогнул – животными эмбрионами в банках. – Впечатляет, правда? – усмехнулся доктор, заметив, куда смотрит его гость.
– Скорее, пугает, – признался Джексон.
– О, в них нет ничего страшного. Всего лишь детеныши животных с аномалиями. Ягнёнок с пятью ногами, двухголовый птенец, трехрукая обезьяна. Удивительно похожа на человеческое дитя. Можете посмотреть поближе.
– Спасибо, воздержусь. Говоря откровенно, я хотел бы поскорее приступить к работе, –сказал Джексон и, дождавшись приглашения, сел в кресло напротив главврача.
– Конечно. Наш разговор не займет много времени. На самом деле вам просто нужно подписать эту бумагу и все, – доктор достал из верхнего ящика своего стола какой-то документ и положил его перед Джексоном. Тому хватило одного взгляда, чтобы понять, что это.
– Подписка о неразглашении военной тайны? Ха.
– Вы находите это забавным?
– Немного, – кивнул Джексон. – Вы заставили меня взять сопровождающего, который давал военную присягу. А теперь хотите, чтобы я подписал еще и это.
– Вам совсем не обязательно было самому искать сопровождающего. Мы могли вам помочь с этим. Не стоило себя утруждать.
– Мы взяли человека со стороны, потому что он не станет ограничивать мои действия, пока они касаются моей работы.
– А наш стал бы? – холодно поинтересовался доктор.
– Не хотелось проверять.
– Хорошо. Я вас понял. Но документ все же подпишите.
– Нет, не подпишу, – Джексон растянул губы в улыбке. Ему начинал нравиться этот разговор.
– Почему же?
– Видите ли, доктор. После осмотра котла мне нужно будет написать отчет, который вполне может попасть под разглашение. Мне бы этого не хотелось. Так что единственное, что я могу, – это пообещать, что не буду вынюхивать никаких военных тайн.
Доктор ДиФилиппо не ответил. Его мягкие, кажущиеся безвольными черты лица заострились, сделав его похожим на хищника. Джексон понял, что, кажется, серьезно разозлил милого доктора, но не собирался отступать.
–Что ж, бог с вами, – вдруг сказал ДиФилиппо, вновь приобретая радушный вид. – Подумаешь, какая-то бумажка. Не так уж она и важна. Думаю, нам действительно пора приступить к делу. Пройдемте со мной.
Доктор встал из-за стола и прошел к выходу. Джексон последовал за ним, думая о том, что как-то слишком быстро и легко тот согласился. В этом чувствовался подвох, и Джексон надеялся, что разгадает его не слишком поздно.
Прежде чем спуститься в котельную, Джексон с доктором ДиФилиппо зашли на проходную, чтобы забрать Айзека. Тот, заметив, как они идут по коридору, отлип от стены и вопросительно посмотрел на Джексона, будто спрашивая, все ли в порядке. Джексон кивком подтвердил, что все идет просто отлично. Кроме того, что доктор темнит, но об этом говорить сейчас, конечно же, не стоило. Однако Айзек, видимо, что-то уловил по выражению лица или напряженности взгляда, из-за чего неуловимо напрягся и стал следить за доктором с повышенной внимательностью и осторожностью. Но ДиФилиппо не обратил на это должного внимания, он уверенно вел их по коридорам, здороваясь со всеми встречающимися им по дороге врачами и лаборантами. Пациентов здесь не было – это крыло было полностью отдано администрации.
Джексон уже хотел поинтересоваться, долго ли им идти, как доктор ДиФилиппо толкнул какую-то дверь в конце коридора и зашел внутрь. Это оказался выход на лестницу, ведущую в подвал. Спустившись, Айзек и Джексон уперлись в закрытую дверь с надписью «Служебные помещения. Посторонним вход запрещен».
– Почти пришли, – проинформировал доктор, отпирая замок. Он пропустил гостей внутрь, а после зашел сам и тщательно запер за собой дверь. Джексону стало неуютно от того, что они стояли посреди тускло освещенного коридора, запертые и не имеющие возможности выйти отсюда самостоятельно. Это беспокоило.
– Что это за место? – настороженно оглядываясь, поинтересовался Айзек.
– О, скоро вы все узнаете, – весело отозвался доктор. Джексон резко повернулся к нему, среагировав на странный тон, и увидел, что доктор ДиФилиппо направил на них какой-то странный предмет, похожий на пистолет. Среагировать Джексон не успел. Секунда – и его плечо что-то укололо. Он схватился за поврежденное место и наткнулся пальцами на шприц. Выдернуть его Джексон не смог – руки и ноги налились тяжестью, перед глазами запрыгали черные точки, сознание поплыло. Падая, он услышал вскрик Айзека, в которого ДиФилиппо тоже выстрелил, а потом отрубился сам.
***
Сознание возвращалось рывками. Джексону казалось, будто он находится под водой и лишь изредка выныривает на поверхность. «Выплыв» первый раз, он не увидел ничего, кроме белого света, такого ослепительного, что глазам стало непереносимо больно. Во второй раз он услышал странный скрипучий звук, словно кто-то передвигал нечто железное и очень тяжелое. Свет был уже не таким ярким, и Джексон вяло удивился, что вообще видит его, ведь веки закрыты. Третий раз Джексон очнулся от того, что его запястья, ноги и грудь что-то с силой сдавило. Он попытался дернуться, избавиться от неприятного давления, но тело не слушалось, оно было таким тяжелым, что Джексон не смог пошевелить и пальцем. Хотелось закричать, позвать на помощь, но ничего не получилось. Паника, на секунду накрывшая его с головой, заставила окончательно прийти в себя, и Джексон резко распахнул глаза. В них стразу же ударил ослепительный свет, ему пришлось проморгаться, прежде чем предметы вокруг обрели достаточную четкость.
Комната, в которой он находился, была похожа на лабораторию или какой-то медицинский кабинет: большие столы с разными колбочками, пробирками и газовыми горелками, стеллажи с книгами и папками, железные столики на колесиках с разложенными на них жуткими инструментами и шприцами. Поморщившись от головной боли и рези в глазах, Джексон попытался подняться, но тут же заметил, что привязан к креслу-кушетке.
– Можешь даже не пытаться. Я надежно затянул ремни,– совсем рядом раздался голос ДиФилиппо. Джексон медленно повернул голову в сторону звука и увидел улыбающегося во весь рот доктора.
– Где Айзек? – первое, что спросил Джексон, прокашлявшись. Речь давалась ему тяжело, язык еле ворочался во рту, и ужасно хотелось пить.
– Я запер его в соседней комнате. Он не скоро очнется, если вообще придет в себя. Доза, которую я ему вколол, рассчитана на таких, как ты, а не на людей.
– На таких, как я? – вяло удивился Джексон. Мысли путались, он никак не мог понять, что происходит и что доктору от него нужно.
– Да, на оборотней, – кивнул доктор, глядя на Джексона, как на лабораторную мышь, в которую вкололи экспериментальную вакцину – с любопытством и ожиданием.
– Вы ошиблись. Я не оборотень. И меня будут искать.
– Да, я знаю. Именно поэтому мне нужно было, чтобы ты подписал ту бумагу, – поморщился Ди Филиппо. – Под ней был спрятан отчет, который я хотел отправить твоему отцу, подпись бы отпечаталась на обоих документах. В этом случае, мы могли бы сказать, что ты проверил наш котел и покинул госпиталь. Наличие отчета было бы доказательством. А сейчас, увы, придется терпеть расспросы и проверки. Но ничего. Это не так уж и страшно. Сложнее было сделать так, чтобы именно тебя отец послал проверять этот чертов котел.
– Зачем вам я и Айзек? – задал следующий вопрос Джексон. Препарат, который ему вколол доктор, переставал действовать, мысли становились более связными, сознание прояснялось. И вместе с этим приходил страх.
– Айзек нам вообще незачем. Это дурацкое правило о сопровождении…– посетовал ДиФилиппо, качая головой. – К сожалению, я не смог сделать для тебя исключение и проигнорировать этот пункт в уставе госпиталя. Так что придется возиться и с ним. Но, думаю, мы найдем ему применение. Что касается тебя… даже странно, что ты ничего не знаешь. Неужели действительно ничего – ни о своем происхождении, ни о своих родителях?
– А что с моими родителями? – удивился Джексон. – Они уважаемые и богатые люди…
– Не эти. Я про твоих настоящих родителей.
Нахмурившись, Джексон посмотрел на ДиФилиппо, пытаясь понять, что тот имел в виду. Но мозг слишком медленно обрабатывал информацию. Джексону вообще казалось, что он спит, и ему снится какой-то странный сон. Все, что происходило, все, о чем сейчас говорил доктор – все это казалось диким. Этого не могло быть в реальности. Наверное, произошла просто какая-то чудовищная ошибка. Они взяли не того человека. Перепутали. Такое бывает. Сейчас они со всем разберутся, и Джексона отпустят. Конечно, он так просто это не оставит. Но, возможно, если его отпустят сейчас, он поговорит с отцом, и они смогут без огласки решить этот вопрос.
– Вы меня с кем-то перепутали.
– О, нет. Я уверен в том, кто ты на самом деле. Но нам все равно необходимо убедиться в этом, не правда ли? – задумчиво спросил ДиФилиппо у самого себя. – Сейчас я вколю тебе один препарат, который покажет нам твою настоящую сущность. Удивительно, что она так долго спала и не проявляла себя целых двадцать лет. Просто удивительно.
– Я не хочу, – помотал головой Джексон в панике. – Не надо, пожалуйста. Я не хочу.
Но доктор не слушал его. Взяв с одного из железных столиков шприц с какой-то прозрачной жидкостью внутри, ДиФилиппо не торопясь подошел к Джексону и, надежно зафиксировав его голову удивительно сильной рукой, вогнал иглу ему в шею. Тот сразу застыл, пережидая боль, и обмяк, разом потеряв все силы. Ему стало почти все равно, что с ним будет, накатила такая апатия, что он, наверное, не стал бы сопротивляться, если бы ему в живот воткнули скальпель. А потом с ним что-то стало происходить. Тело прошила судорога, кожу начало покалывать, а зрение вдруг резко изменилось. Цвета стали не теми, какими были раньше: что-то потускнело, что-то стало ярче. Все изменилось.
– А теперь смотри.
Доктор крутанул кресло, и Джексон увидел в зеркале существо, что смотрело прямо на него. Это был он, и не он одновременно. Кожа, покрытая чешуей, рот, полный острых треугольных зубов, и жуткие желтые глаза с вертикальными зрачками – вот, что Джексон увидел в зеркале. Он открыл рот, чтобы закричать, но онемел от ужаса, когда увидел длинный раздвоенный язык.
– Канима. Оборотень-ящерица. Очень редкий экземпляр. Вообще-то единственный, – начал рассказывать доктор. – Появился в ходе экспериментов над супругами Тришей и Джеком Уолш. Не смотри на меня так, – усмехнулся ДиФилиппо, поймав шокированный взгляд Джексона. – Все было добровольно. Триша и Джек были прекрасными учеными, и они протестировали самый удачный экспериментальный препарат на себе. Сначала мы думали, что он не дал результата. А потом Триша узнала, что ждет ребенка. Помню, она очень испугалась, но мы объяснили ей, какой удачей может стать ее беременность. И не ошиблись. Когда ты родился, ты был просто прекрасен, –ДиФилиппо закрыл глаза, вспоминая. – Ты появился на свет таким, – доктор кивнул в сторону зеркала. – Мне казалось, что я в жизни не видел ничего более удивительного. Но, увы, Триша и Джек решили отобрать тебя у меня. Не знаю, что сыграло роль – невовремя проснувшийся родительский инстинкт или желание всю славу забрать себе, но они спрятали тебя у чужих людей. Правда, сами не смогли спрятаться. К счастью, твоя бабка оказалась настолько глупа, что пошла гувернанткой к твоим новым опекунам. Конечно, она пыталась замести следы – инсценировала свою смерть, создала новую личность и даже каким-то образом изменила внешность. Но мы смогли ее вычислить. Пусть и спустя целых двадцать лет.
ДиФилиппо замолчал и, быстро подойдя к стеллажам, начал перебирать папки в поисках чего-то. Воспользовавшись передышкой, Джексон прикрыл глаза, не в силах уже видеть то жуткое существо, которым являлся. Он вспомнил почему-то вчерашний разговор с Айзеком про оборотней и горько усмехнулся. Кажется, судьба решила жестоко наказать его за его пренебрежительное отношение и равнодушные слова. Теперь он сам нечто. Существо, которое не имеет ни прав, ни свободы. Эксперимент, затеянный его родителями. Что ждало его теперь?
– Кажется, нашел, – пробормотал доктор, все еще роясь в бумагах. – Старые записи о тебе. Далеко запрятаны. Никто уже и не надеялся. Но я знал, всегда знал.
В голосе ДиФилиппо звучало торжество с ноткой безумия. Джексону снова стало страшно. Он представил себе часы, дни, недели, года в лаборатории под присмотром этого человека, бесконечные эксперименты над его телом и этот безумный шепот, который станет единственным звуком в пустой лаборатории. Картинка была такой яркой, что Джексон почувствовал, как внутри словно ледяной рукой сжимает внутренности. Он не сразу понял, что плачет – только когда капли неприятно защекотали виски, скатываясь к волосам. Он старался не издать ни звука, только чтобы не привлекать внимание ДиФилиппо, но тот уже нашел, что искал, и снова повернулся к Джексону.
– О, ну что ты! – воскликнул он, как будто даже искренне расстраиваясь из-за чужих слез. – Обещаю, все будет хорошо. Я не сделаю тебе больно. Я просто немного… что это? – ДиФилиппо замолчал и прислушался к чему-то. Теперь и Джексон услышал странный скребущий звук. А потом – сразу вслед за ним – уже более громкий скрежет, как будто кто-то водил чем-то острым по металлу. – Эй, кто там? – занервничал ДиФилиппо, отложил папку и медленно подошел к железной двери, из-за которой доносился звук. – Я тут занят и пытаюсь работать!
Звук стал отчетливее, стало понятно, что скребут дверь. Но потом скрежет прекратился. Пару минут все было тихо, ДиФилиппо расслабился и уже успел немного отойти от двери, но тут раздались два громких удара, следом за ними еще более громкий скрежет, а через секунду дверь вырвали из петель и резко откинули в сторону. Доктор испугано вскрикнул, но не растерялся и кинулся к своим шприцам, однако то, что вырвало дверь, кинулось на него и…
Джексон резко отвернулся, но, к сожалению, от ужасных звуков, что последовали далее, закрыться не смог. К счастью, все кончилось очень быстро. На время в лаборатории наступила тишина, а потом раздались тихие шаги. Существо шло к Джексону, он это услышал отчетливо и успел подумать, что все к лучшему, а смерть – еще не самое худшее, что могло с ним случиться.
– Не бойся, это я, – раздался знакомый голос совсем рядом. Джексон вздрогнул и резко обернулся. Рядом с его креслом стоял Айзек – лохматый, в расстёгнутом мундире, грязный, измазанный чужой кровью – он не походил на монстра, который только что убил доктора, казался обычным. Но Джексон знал, что это он. – Я сейчас разрежу ремни на твоих запястьях.
Айзек говорил осторожно, будто боялся спугнуть дикого зверя, и действовал медленно. Он взял с одного из жутких железных столиков на колесах скальпель и осторожно разрезал ремни, освобождая сначала руки, затем корпус и, наконец, ноги Джексона. Тот сразу же вскочил с кресла и прошелся по комнате, все еще стараясь не смотреть туда, где лежал доктор ДиФилиппо или то, что от него осталось. Зато взгляд зацепился за валяющуюся в коридоре дверь.
– Ты смог вырвать из петель железную дверь, а я не сумел порвать кожаные ремни. Если мы оба эти, то почему так получилось?
– Оборотни, Джексон. Мы оборотни, научись говорить об этом без пренебрежения, тебе сразу станет легче. И меня учили управлять своей силой и использовать ее. Твоя же сущность слишком долго спала.
– Учили где? – резко спросил Джексон, оборачиваясь к Айзеку.
– В Академии. Там существует тайная организация, которая делает из кадетов оборотней. И обучает после.
– Всех?
– Нет. Наш… куратор проводит тесты, а потом выбирает тех… –Айзек запнулся, но заставил себя продолжить, – тех, кому нечего терять.
– Значит, армия оборотней? – задумчиво протянул Джексон.
– Да, но нам здесь лучше это не обсуждать. На этаже никого нет, но я не знаю, как долго это продлится.
– И как мы выйдем? И, кстати, как ты сам-то выбрался?
– Доктор решил, что я человек, связал меня очень слабо и даже не запер толком. На одну только задвижку, я ее даже не ломал – когтем подцепил и открыл, – без интереса пояснил Айзек и, прислушавшись к чему-то, махнул Джексону, чтобы тот следовал за ним.
– Пока искал вас с доктором, видел тюки с одеждой в какой-то кладовке. Там точно были рубашки.
Джексон оглядел одежду Айзека, заляпанную кровью, и кивнул, соглашаясь с тем, что тому это необходимо. Самому ему это не требовалось, поэтому пока Айзек переодевался и стирал платком с рук и лица капли крови, Джексон завалился в угол кладовки и прикрыл глаза.
– Ты в порядке? – спросил Айзек, закончив с туалетом.
– В порядке, – не открывая глаз, сказал Джексон. Идти никуда не хотелось, выбираться не хотелось, вообще ничего не хотелось, кроме как остаться здесь. И плевать, что найдут. Джексон все еще надеялся, что все происходящее – сон и ни что иное. Не реальность. Только не она.
В голове время от времени начинал звучать голос доктора:
– Твои родители – Триша и Джек Уолши.
– Твоя бабка устроилось гувернанткой к твоим новым опекунам.
– Ты родился таким.
– Канима.
Скрючившись, Джексон схватился за голову, стараясь заглушить голос, но он все твердил и твердил: «Канима. Канима. Канима. Ты родился таким. Твои настоящие родители…». А перед глазами стояло его собственное отражение в зеркале – зеленая кожа, треугольные острые зубы, желтые глаза с вертикальными зрачками. Ящерица. Канима.
– Джексон, приди в себя! – хлесткая пощечина обожгла щеку и оборвала голос в голове. Тяжело дыша, Джексон открыл глаза и прямо перед собой увидел обеспокоенное лицо Айзека, тускло освещенное светом из коридора.
– Я монстр, – непослушными губами произнес Джексон.
– Нет. Ты все тот же Джексон Уиттмор, высокомерная сволочь, нувориш, презирающий традиции. Все эти годы ты даже не знал о том, кем родился. И сейчас ничего не изменилось, кроме того, что теперь ты все знаешь.
– А ты знал? Обо мне? Знал?
Айзек осторожно положил ладони Джексону на лицо и заставил посмотреть себя прямо в глаза.
– Узнал, как только увидел тебя там, в Портленд-Сити. Почувствовал, что ты не просто человек. Но для меня это не имеет никакого значения.
– Потому что ты такой же? – вяло улыбнулся Джексон.
– Какой же ты идиот, – тяжело вздохнул Айзек, а потом поцеловал. Осторожно и мягко, без напора, успокаивая и даря поддержку. И сначала Джексон просто позволял себя целовать, то ли отходя от шока, то ли принимая решение, а после неожиданно для Айзека ответил на поцелуй, углубил его, проникая языком между губ и захватывая контроль. Айзек тихо и отчаянно застонал, сначала приникая ближе, а потом на мгновение отстраняясь, чтобы пересесть удобнее, и снова прижимаясь к чужим губам. С каждой секундой он ощущал в себе все меньше решимости прервать поцелуй даже для того, чтобы уйти из опасного места. Время будто замерло для него, и весь остальной мир стал казаться картонным дополнением к тому, что происходило здесь и сейчас. Джексон, окончательно сбросивший с себя оцепенение, притянул Айзека ближе, обнимая за талию и заставляя прижаться к себе. Тому пришлось коленями упереться в пол, и это было немного больно, но Айзек не обращал внимания на неудобство. Все, что он чувствовал – это тепло чужих губ. Все, что слышал – влажный звук торопливого поцелуя и стук их с Джексоном сердец.
– Нам надо идти, – через какое-то время прошептал Айзек, насилу отстраняясь. – Я слышал, как хлопнула дверь, ведущая на лестницу. Сюда кто-то идет.
– Да, нужно уходить, – согласился Джексон, медленно выдыхая. Они секунду еще сидели на месте, а потом быстро поднялись на ноги, поправили сбившуюся одежду и выглянули в коридор. Какой-то лаборант в синем халате шел по коридору, рассеянно просматривая папку, которую держал в руках. Он совсем не смотрел по сторонам и совершенно спокойно прошел мимо чуть криво приложенной двери, за которой лежал труп главврача. Через минуту лаборант остановился у одной из многочисленных лабораторий, открыл дверь и скрылся за ней, не забыв плотно прикрыть ее за собой.
– Идем, – быстро сказал Айзек и кинулся к лестнице. Ведущая к ней дверь была заперта, но Айзек достал из кармана брюк вытащенные у доктора ключи и за секунду отпер замок. Из госпиталя они выбирались, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Но на охране пришлось задержаться, чтобы расписаться в журнале учета. Джексону каждую секунду казалось, что вот сейчас их окликнут, обвинят в убийстве и арестуют. Но люди проходили мимо них, глядя без интереса, а охранники даже не спросили, почему доктор ДиФилиппо их не провожает. Никто не заметил их безумного и немного ошалелого вида и пятен крови на темно-синем, почти черном мундире Айзека. Но они смогли выбраться, а Джексон на секунду позволил себе подумать, что все закончилось и можно вернуться к своей старой жизни: поехать к Лидии и извиниться, что не предупредил о своем приезде заранее, написать отцу, побеседовать с Аннет. Но совсем быстро пришло осознание того, что ничего этого больше не будет. Труп ДиФилиппо скоро найдут и свяжут с ними в ту же секунду. А после все, кто будет находиться рядом с Джексоном в тот момент, окажутся в смертельной опасности.
– Мы скоро вернемся сюда, я обещаю. Все изменится, - тихо сказал Айзек, поняв, о чем Джексон думает. – Ты можешь пойти сейчас к ней, но ничего хорошего из этого не выйдет.
– Я не пойду. И я порву с ней.
– Джексон…
– Я должен. Возможно, позже, когда наступят перемены, мы встретимся. И уверен, она все поймет. Лидия всегда была умной девочкой.
– Так и будет, – пообещал Айзек, кладя руку Джексону на плечо. – Но сейчас нам нужно спешить. У меня есть план, как вывезти нас из города.
***
Джексон никогда в жизни не видел самолет близко. Только на картинках, и каждый раз презрительно кривился, видя на первых полосах двинутых изобретателей с их творениями, которые не держались в воздухе дольше двух минут. Поэтому когда Айзек сказал, каким образом тот решил вывезти их из Бикон-Хиллз, Джексон решил, что тот просто чокнулся.
– Я туда не сяду, – безапелляционно заявил он, как только такси, довезшее их до аэродрома, уехало прочь.
– У нас будет отличный пилот. Лучший, – заверил его Айзек, высматривая кого-то рядом с конструкцией, которую называли самолетом.
– И кто же?
– Вообще-то я, засранец, – раздался откуда-то сбоку высокий женский голос. Обернувшись, Джексон увидел рядом с амбаром, возле которого их и высадило такси, девушку-блондинку в обтягивающей форме пилота и со специальными очками, задвинутыми на лоб. – Эрика Рейес, лучшая подруга и официальная невеста этого парня, – представилась она. – Кстати, привет, милый, – обратилась она уже к Айзеку.
– Здравствуй, любимая, – расплылся в улыбке тот. – Как твои дела?
– Просто отлично. Самолет тут собрала на днях.
– Ты просто умничка.
Эрика фыркнула и оглядела парней с ног до головы.
– Когда ты позвонил мне, я чуть в обморок не упала от удивления. Думала, ты такое полезное изобретение человечества, как телефон, на дух не переносишь. Но теперь вижу, что у тебя была веская причина им воспользоваться.
– Нам нужно улететь, и как можно скорее, – подтвердил Айзек.
– А этот в обморок не грохнется? – засомневалась Эрика, глядя на бледное лицо Джексона. Удивительно, но она даже не спросила о причинах столь поспешного отъезда из города, словно ей было все равно.
– Я не этот. Если и грохнусь, то не раньше, чем ты нас угробишь, – огрызнулся Джексон, задетый то ли словами Эрики, то ли тем, как легко она общалась с Айзеком. Видеть это оказалось неожиданно неприятно.
– Моя малышка летает так, как тебе и не снилось. Хотя вообще-то она рассчитана на двоих, – поколебавшись, добавила Эрика.
Айзек обеспокоенно оглянулся на машину, а потом неожиданно взял Джексона за руку и легонько сжал ее.
– То есть троих он не потянет?
– Мы попробуем. Максимум, что может случиться – он не взлетит, – тон Эрики не был уверенным, и это заставило беглецов занервничать.
– Мы должны попробовать. Иначе я просто не знаю, как мы отсюда уедем, – покачал головой Айзек. В его голосе прозвучали растерянность и страх – впервые за то время, что они с Джексоном провели вместе. Самолет был их единственной надеждой на спасение, ведь с поезда их снимут в ту же секунду, как найдут тело доктора. А на товарных ехать слишком опасно. Выбора не оставалось. Так что Джексон, взглянув еще раз на огромную машину с крыльями, не вызывающую у него ни капли доверия, как можно более уверенно произнес, вселяя во всех них надежду:
– Мы взлетим.
И что удивительно, они действительно взлетели.
Бета: Halisa aka NaVi. Heller Traum
Размер: миди, 8689 слов
Пейринг/Персонажи: Джексон Уиттмор/Айзек Лейхи, ОМП, Эрика Рейес
Категория: слэш
Жанр: повседневность, фэнтези
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Простая деловая поездка с бывшим одноклассником, подкинувшая массу сюрпризов.
Предупреждение: Cтимпанк!АУ
Примечания: фик писался на ФБ в рамках командного АУ. Остальные фики из этой серии принадлежат другим авторам, их можно найти в выкладках команды по тегу.
читать фик
Здесь, на берегу океана, даже воздух был соленым. Джексон вдохнул его в себя вместе с запахом воды, выброшенной на берег тины и мокрого песка, и ощутил, как закружилась голова. Холодный колючий ветер подул в лицо, приводя в чувство, вынудил Джексона поежиться, сетуя на слишком тонкий плащ. Погода стремительно портилась. Океан грозно вспенился, выбросил на берег мощные волны, заставляя Джексона отступить в попытке спасти дорогие ботинки из тонкой замши. Солнце окончательно скрылось за тучами, и мир вокруг стал серым и тусклым. Если бы люди до сих пор верили, что Земля плоская, то именно из военного городка Портленд-Сити путешественники отправлялись бы на поиски края мира. Здесь словно было другое измерение, и хоть Джексон был в этом городе всего второй раз, он не мог этого не почувствовать. Особенно на берегу величественного океана, уходящего далеко за горизонт и там сливающегося с небом.
– Мистер Уиттмор! – крикнули со стороны Академии. Джексон обернулся, чуть разочарованный, что его уединение было нарушено – не так уж часто ему удавалось остаться одному в последнее время. – Вас зовет ваш отец, – молодой кадет, наверняка еще первокурсник, одетый в строгую форму Военно-морской Академии, застыл у подножья тропинки, ведущей к берегу. Он вытянулся, как по струнке, и смотрел вроде и на Джексона, но как будто и мимо него. Все по уставу.
– Да, конечно.
Джексон ждал, что кадет уйдет, но, видимо, ему приказали непременно привести наследника Уиттморов лично. Бросив последний взгляд на океан, Джексон проследовал за кадетом к главному корпусу Академии, где его ждал отец. Тот, как оказалось, был не один. Рядом с ним стоял строгий мужчина в офицерской форме и очках и еще один кадет, лица которого Джексон не видел. Они о чем-то неторопливо переговаривались, и по лицу мистера Уиттмора можно было сделать вывод, что тема это вряд ли приятная. Тем временем сопровождающий Джексона достиг офицера и отрапортовал, что задание выполнено. Взгляды почти всех присутствующих обратились к новоприбывшему, и он узнал тех, кто разговаривал с его отцом. Лейхи.
Это было так неожиданно, что Джексон растерялся.
– Похоже, ваш сын удивлен,– не преминул заметить мистер Лейхи, обращаясь к Дэвиду Уиттмору.
– Я не стал говорить ему, кого хочу привлечь к расследованию. Боялся, что вы не согласитесь, – пожал плечами тот.
– Ну что вы! Разве что-то могло бы помешать нашему сотрудничеству? Уверенность всего Бикон-Хиллза в нашей вражде не делает это правдой, не так ли? Мы с вами всегда были добрыми соседями, – мистер Лейхи тонко улыбнулся. Джексону понадобилась вся его выдержка, чтобы сохранить лицо. Вот же лицемерный ублюдок! Будто бы не он ходил по всем салонам города и склонял имя Уиттморов на все лады, распуская сплетни и злорадствуя неудачам.
–Чистая правда! – воскликнул мистер Уиттмор. Если бы Джексон знал своего отца чуть хуже, он бы подумал, что тот вполне искренен. – Мы можем пройти в какое-нибудь уединенное место, чтобы поговорить?
– Конечно. В Академии преподает один мой близкий друг, он любезно согласился выделить нам свой кабинет. Пройдемте.
Мужчины поспешили зайти в здание Академии, и Джексон, двинувшись за ними, вдруг заметил на себе внимательный взгляд Айзека. Лейхи смотрел пристально и изучающе, будто сравнивал его нынешний облик с тем человеком, которого он последний раз видел более трех лет назад. Из-за этого Джексон почувствовал себя не в своей тарелке.
– Ты идешь? – он приподнял брови и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом вошел в приветливо распахнутые двери Академии.
Кабинет, куда их привел мистер Лейхи, был достаточно просторным, чтобы там с удобством расположились четверо мужчин. Из какого-то хитрого шкафа тут же, как по волшебству, была изъята бутылка очень дорогого виски и три стакана.
– Роберт любит хорошие напитки, – довольно сказал Лейхи, разливая алкоголь. Плеснув немного в каждый стакан, он один оставил подле себя, а остальные два раздал Уиттморам. Своему сыну он ничего не предложил. Впрочем, Джексон тоже не собирался пить, хотя бокал взял, чтобы тут же отставить его в сторону. – Итак, признаться, я все-таки был немного удивлен, получив от вас письмо, – перешел к делу Лейхи, не забыв перед этим пригубить из своего бокала. – И не совсем понял, что от нас требуется.
– Как вы знаете, – начал рассказ Дэвид, – одно из моих предприятий занимается поставкой оборудования для медицинских, учебных и военных учреждений. Недавно ко мне пришло письмо от главврача одной из больниц, в котором он говорил о поломке резервного котла. В таких случаях по договору мы обязаны отправить на место специалиста и провести корпоративное расследование. Но есть одно «но». Эта больница – закрытый военный госпиталь, и без специального сопровождения нас туда просто не пустят.
– И кто же должен вас сопровождать? – уточнил Лейхи.
– Любой человек, давший военную присягу государству.
– И вы решили, что мой сын подходит вам? Не слишком ли он молод для такого?
– Военную присягу дают на втором курсе. А ваш сын, кажется, закончил третий. Или я ошибаюсь? – поинтересовался мистер Уиттмор, крутя в руках бокал с виски. Как и Джексон, алкоголь он пить не стал.
– Опыт, я так понимаю, для вас значение не имеет.
– Это обычное корпоративное расследование. Сущий пустяк. Я решил, что это отличный шанс дать молодым возможность проявить себя. Тем более у Джексона в Бикон-Хиллз осталась невеста, он давно ее не видел, и ему не терпится с ней пообщаться. Уверен, у вашего сына тоже там есть друзья.
– Так госпиталь находится в Бикон-Хиллз? – спросил Лейхи с жадным любопытством в глазах.
– А разве я этого не упомянул? Да, в Бикон-Хиллз. И это одна из причин, почему я написал именно вам.
–Хмм, –Лейхи откинулся на спинку кресла и отставил уже пустой бокал на стол. Его цепкий ледяной взгляд стал задумчивым и перебежал с лица Дэвида Уиттмора на лицо Айзека, единственного из всех оставшегося стоять. – А вы знаете, какие слухи ходят о нашем городе в последнее время? – спросил он у Дэвида.
– Ерунда, – засмеялся мистер Уиттмор. – Все это просто слухи, раздутые любителями теорий заговора. Все эти оппозиционные группировки всего лишь собрания неудачников, которым нечем заняться. Или вы имеете в виду нелепые статейки в третьесортных газетенках? Да кто их читает?
– Вы, например. Кажется, вы прекрасно осведомлены об их содержании.
– Мне положено просматривать разную прессу, чтобы понимать, чем интересуются потребители, – отрезал Уиттмор. – В любом случае, что бы там ни происходило, это не имеет отношения ни ко мне, ни к расследованию.
Лейхи не ответил. Джексон видел, что тот все еще колеблется – вероятно, соблазн отказать наглым выскочкам Уиттморам был слишком велик. И тогда Дэвид Уиттмор выложил последний козырь:
– Мы заплатим.
– Хорошо-хорошо. Я согласен, – неприятно рассмеялся Лейхи и, налив себе еще виски, поднял бокал. – Предлагаю выпить за нашу новую команду! – не дожидаясь реакции на тост, он вылил в себя содержимое бокала. Уиттморы переглянулись, в глазах своего отца Джексон успел увидеть презрение, промелькнувшее лишь на секунду. Он и сам чувствовал нечто похожее, Лейхи не вызывал никаких других чувств, поэтому Джексон все еще не понимал, почему его отец обратился за помощью к нему. И он собирался непременно об этом спросить.
***
– Нам обязательно сотрудничать с этим… этим, – Джексон скривился, пытаясь подобрать слово, которое точно бы отражало его мнение о мистере Лейхи.
– Нас интересует не он, а его сын, – уточнил мистер Уиттмор, стягивая с рук перчатки и кидая их на журнальный столик у входа в его общий с Джексоном гостиничный номер. – Айзек достаточно уполномочен, чтобы тебя сопровождать, и достаточно равнодушен, чтобы не лезть в наши дела.
– Думаешь, он не будет шпионить для своего отца?
– Уверен, Лейхи потребует от сына детальный отчет, – усмехнулся Уиттмор. – Но меня это не беспокоит. Лейхи всегда любил распускать о нас разные слухи, и кто теперь ему поверит, даже если что-то пойдет не так?
– Так вот в чем дело! – воскликнул Джексон. – Это такой хитрый ход?
– Не такой уж и хитрый, – мистер Уиттмор с удовольствие опустился в мягкое кресло – одно из двух, стоящих в гостиной – и с удовольствием вытянул ноги, обутые в дорогие ботинки. – В любом случае, это лишь перестраховка. Не думаю, что с расследованием возникнут сложности. Уверен, они просто неправильно эксплуатировали наше оборудование, вот оно и встало. Ну все, полно об этом. Позвони лучше администратору и закажи ужин в номер. Я ужасно проголодался.
Отъезд в Бикон-Хиллз был назначен на утро следующего дня. Паровоз должен был отходить в восемь сорок пять утра, и Джексон, проснувшийся за два часа до этого, все свободное время педантично провел за сборами. Одежда, обувь, книги – все было упаковано аккуратно и сложено так, чтобы в пути вещи ни в коем случае не испортились. Единственный предмет, который выбивался из этого порядка, – мятый, потрепанный конверт, печать на котором была давно сломана, а извлеченное из него письмо прочитано, наверное, тысячу раз. Джексон не знал, зачем он взял его с собой; он был уверен, что при желании, смог бы продиктовать его наизусть без запинки, но все равно бросил в чемодан.
«Здравствуй, дорогой Джексон!
От тебя так давно не было вестей, что моя матушка начала просматривать газеты Старого света в поисках заметки о твоей новой помолвке. Знаю-знаю, у тебя просто лишком мало свободного времени, и ты не тратишь его на письма. Но мне все же пришлось пообещать ей, что напишу тебе в ближайшее время и добьюсь ответа. Я сделала это, чтобы она не беспокоилась и нам не пришлось вызывать доктора. Ты же знаешь, у нее слабое здоровье, волнения не идут ей на пользу. Признаться, забота о ее душевном спокойствии не единственная причина, заставившая взять меня ручку и бумагу. О тебе часто спрашивают наши соседи, и мне не хотелось бы чувствовать неловкость от того, что я не могу ответить на их расспросы. Им лишь дай повод, и через час уже во всех салонах будет звучать твое имя. То, что тебя так долго нет в Бикон-Хиллз и без того вызывает множество пересудов, но я хочу, чтобы ты знал, я пресекаю все разговоры на корню.Ах, мой дорогой Джексон, иногда мне так тяжело справляться тут без тебя, но я ни за что не вызвала бы тебя из Лондона ради таких пустяков. Более того, я была бы рада, если бы ты написал мне, что намерен как и прежде примерно учиться в университете и в компании своего отца, чтобы я могла и дальше гордиться тобой, как горжусь сейчас.
Со мной же тут не происходит ровным счетом ничего интересного. В прошлом своем письме я рассказывала, как скучно в Бикон-Хиллз в середине лета, и, помнится, сетовала на это. Но теперь я с ностальгией вспоминаю те времена. В город наведалось так много гостей, что мы с матушкой решили ненадолго съездить в деревню, дабы отдохнуть от городской суеты и общения с соседями. Ты знаешь, как серьезные мужские разговоры утомляют женщин, а сейчас за завтраком, обедом и ужином во всех салонах сплошь скучные беседы о ерунде. Загородом же прекрасный воздух, и свободное время можно посвятить чтению. Знаю, ты не одобряешь, когда я слишком уж зачитываюсь, но в последнее время в газетах печатают все больше и больше занимательных историй, на которые хочется потратить время. Не так давно в городе и за его пределами появилось еще одно любопытное издание. Названия я его не запомнила, но если бы ты заинтересовался, я бы смогла уточнить. Оно не распространяется по основным каналам, но, удивительно, его читают все, вне зависимости от возраста и социального статуса. Так забавно было наблюдать за тем переполохом, что начался, когда вышел первый номер! Впрочем, я, вероятно, уже утомила тебя своей болтовней, скажу лишь напоследок, что матушка просила передать тебе, как сильно она ждет твоего приезда или хотя бы короткой весточки о том, все ли у тебя хорошо. Я тоже выражаю надежду на скорый ответ, но если, все же, ты решишь приехать, обязательно напиши мне перед этим, чтобы я успела предупредить об этом всех, кто про тебя спрашивал. Ведь очень многие тебя здесь ждут.
Безмерно скучаю.
Люблю.
Целую.
Твоя Л.
P.S. Отцу и матери своим непременно передай от нас наше почтение. Надеемся, что в скором времени вся ваша семья вернется в Бикон-Хиллз.
И будь осторожен».
Снова перечитав письмо невесты, Джексон торопливо спрятал его обратно в чемодан и захлопнул крышку. Пора было выезжать.
Когда Джексон приехал на вокзал, Айзек уже был там. Стоял лицом к перрону, облокотившись о стену здания и закрыв глаза. Похоже, не выспался перед поездкой, и потому имел очень уставший и сонный вид.
– Давно здесь? – сам не зная, зачем, спросил Джексон. По сути, ему совершенно не было это интересно, но стоять просто так было глупо.
– Тебе не обязательно со мной разговаривать, – не открывая глаз, произнес Айзек.
– То есть?
– Все время, что мы учились в школе, ты меня очень успешно игнорировал. Не стоит напрягаться и сейчас. Я просто твой сопровождающий.
Джексон раздраженно фыркнул, но не ответил. В школе они действительно не общались, Джексон был звездой – красивый, богатый, успешный, он общался с подобными себе. Айзек же был совершенно не таким, он был слишком высоким и нескладным, его волосы постоянно торчали в разные стороны, а длинная челка закрывала глаза. Он не был богат, а его успеваемость оставляла желать лучшего. Единственное, чем Айзек отличался от других – аристократическое происхождение. Но и это скорее делало его изгоем среди других, нежели добавляло очков. У них с Джексоном не было ни единого шанса подружиться, несмотря на то, что они не только учились в одном классе, но и были соседями. Сейчас для Джексона стало сюрпризом, что, похоже, Айзека это почему-то задевало.
Посмотрев на часы, – до поезда оставалось еще двадцать минут – Джексон поставил свой саквояж рядом с сумкой Айзека, тоже облокотился о стену и стал рассматривать вышедших на перрон людей. В основном это были пары за сорок – возможно, родители кадетов, приехавшие навестить свое чадо. Была и молодая девушка в сопровождении своей гувернантки. Чем-то она напоминала Лидию: длинные светлые волосы, заплетенные по моде, миниатюрная шляпа, закрытое светло-коричневое платье и небольшой ридикюль в руках.
– Ты разве не помолвлен? – неожиданно спросили рядом. Обернувшись, Джексон увидел, что Айзек больше не стоит с закрытыми глазами, а неотрывно глядит на него. И, наверное, уже давно.
– Это запрещает мне смотреть на других девушек?
– Влюбленные по сторонам не смотрят.
– Только в дамских романах, – пожал плечами Джексон. Его напрягли странные тяжелые взгляды, которые Айзек бросал на него. Испытывающие взгляды. Раньше он так не смотрел. Впрочем, Айзек сильно изменился, это Джексон заметил с самого начала. И дело было даже не в подстриженных волосах или более внушительной мышечной массе, нежели три с половиной года назад. Изменилось поведение. Он больше не был зашуганным подростком, чей отец в наказание запирает его в подвале. Айзек стал увереннее, даже наглее. А ведь не так много времени прошло. Разве может человек измениться за такой короткий срок?
– Что-то не так? – спросил Айзек.
– Все в порядке. Наш паровоз, – Джексон кивнул на железную дорогу, по которой тяжело ползла выдыхающая клубы белого пара огромная машина. Она тащила за собой несколько вагонов, похожих на гигантские кареты. Подъезжая к перрону, паровоз загудел, проехал еще чуть-чуть и застыл, сильно дернувшись напоследок. Отъезжающие тут же засуетились, похватали свои вещи и направились ко входу в вагоны. Джексон, наклонившись, тоже поднял свой саквояж. – Ты идешь?
– Конечно, – улыбнулся Айзек, глядя на паровоз. – Пора домой.
При проходе в тамбур, как и ожидалось, вопросов не возникло – их пропустили быстро и без проблем, а вот внутри возникла заминка. Какая-то дама взяла с собой в поездку слишком много багажа и загородила им весь проход. Народу в маленькое пространство набилось чересчур, Айзека зажало в угол, и Джексон был вынужден отступить туда же, чтобы не касаться никого из присутствующих, а в идеале даже не чувствовать исходящий от них запах кислого пота. Паровоз загудел, сообщая, что готов тронуться. Стоящие на перроне забеспокоились и попытались влезть внутрь.
– Господи, и это первый класс, – закатил глаза Джексон, брезгливо отодвигаясь от стоящего совсем близко грузного мужчины.
В этот момент паровоз дернулся. Джексон качнулся вперед и был вынужден опереться о стену прямо возле лица Айзека, плотнее вжав его в угол. В нос ударил запах казенного мыла и чуть заметный аромат Портленд-Сити с нотками океанской свежести и мокрого песка. Им успел пропитаться, скорее всего, даже сам Джексон, что уж говорить о том, кто живет у океана постоянно.
–Дама освободила проход, – улыбнулся Айзек, когда паровоз тронулся с места. Джексон отступил на шаг назад – теперь это стало возможно – и, поправив одежду, первым вышел из тамбура. Кажется, их места были где-то в середине.
Купе в вагонах первого класса были небольшими, но довольно уютными, и, как правило, рассчитаны на двух человек. Джексон никогда ранее не ездил ни на чем другом, а вот для Айзека, похоже, такая роскошь была в новинку.
– Никогда раньше не ездил в отдельном купе, – признался он, пряча свой саквояж в специально оборудованной для этого нише. Закончив, Айзек осторожно и чуть неуверенно сел напротив Джексона, который уже успел с комфортом расположиться на сиденье и раскрыть первую страницу портлендовского таблоида «Our daily routine» («Наша повседневная жизнь»). Рядом с Айзеком лежал точно такой же номер, но его мало интересовали сплетни.
– И как же ты добирался из Бикон-Хиллз в свою Академию и обратно? – не отрываясь от чтения, спросил Джексон.
– В общем вагоне со всеми кадетами, – пожал плечами Айзек. Против воли заинтересовавшись первой полосой газеты, он уставился на фотографию какого-то чудика со странным, предположительно летающим, устройством на заднем плане.
– Тогда желаю тебе насладиться комфортом, – фыркнул Джексон, а потом вдруг резко свернул таблоид и чуть ли не с отвращением кинул ее на столик. – И тут про оборотней.
– Имеешь что-то против них?
– Только то, что они заполонили всю прессу. Отец уверен, что их якобы притеснения – всего лишь попытка оппозиции прижать верхушку власти.
– То есть вы с отцом не согласны, что правительство лоббирует геноцид целого слоя населения? – невозмутимым, будничным тоном спросил Айзек. Джексон сначала даже не поверил тому, что услышал.
– Ты сдурел говорить такое в общественном месте? – прошипел он не хуже змеи, оглядываясь. – Ты же носишь мундир! Ты же кадет! Твой папаша окончательно выколотил из тебя все благоразумие?
Услышав это, Айзек помрачнел лицом, глаза его стали холодные и жесткие, сделав его практически неузнаваемым. Прав был отец, когда говорил Джексону, что нет никого безжалостнее и злее, чем жертва домашнего насилия.
– Это не твое дело, – отрезал он. – В школе ты с успехом придерживался этой позиции, не стоит сейчас что-то менять.
Джексон не ответил, вернувшись к чтению газеты. И с чего он вообще взял, что с этим парнем можно хоть о чем-то разговаривать? Они всегда были разными, и за эти несколько лет ничего совершенно не изменилось.
– Но ты прав в том, что мне не стоило болтать о таком в общественном месте, – неожиданно добавил Айзек. Джексон только раздражённо дернул плечом, не собираясь это комментировать. – Однако тебе не стоит говорить то, чего ты не знаешь.
– Я не желаю об этом слушать, – скучающим тоном произнес Джексон.
– Как и всегда Джексон Уиттмор прячет голову в песок, – вспыльчиво произнес Айзек, отворачиваясь к окну. На секунду выглянув из-за газеты, Джексон понаблюдал немного за его сердитым профилем и прищуренными глазами, хмыкнул и вернулся к чтению. На самом деле, в газете не писали ничего интересного. Сплетни о политиках, интервью с каким-то писателем о недавно вышедшей книге, новое творение какого-то очередного изобретателя и пара юмористических историй про оборотней. Как будто если оборотней продолжать высмеивать, то они от этого станут менее опасными. Газета, как заметил Джексон, не отражала реальной картины происходящего в стране и на десять процентов. Не то чтобы Джексона это сильно волновало. Он предпочитал ни во что не вмешиваться и не говорить на опасные темы, коих стало слишком много в Новом свете. И сюда он приехал не для того, чтобы загреметь в полицию за слишком вольные речи. А вот Айзека, похоже, происходящее беспокоило.
– Зачем тебе знать мое мнение по этому сомнительному вопросу? – поинтересовался Джексон, понимая, что так просто ему с темы не соскочить.
– Нам предстоит работать вместе. Может, я хочу знать, с кем мне придется иметь дело? – тут же отреагировал Айзек.
– Мы учились вместе. Разве ты еще не понял?
– Ты мог измениться.
– Как ты? – вырвалось у Джексона. Он тут же прикусил язык, но было поздно – Айзек в удивлении приподнял бровь и поинтересовался:
– Ты считаешь, что я изменился?
– Глупо было бы это отрицать, – пожал плечами Джексон, сдавшись. – Тебе пошла на пользу учеба в Академии.
– Три года назад я бы убил за такие слова, – чуть улыбнулся Айзек.
– Что ты имеешь в виду?
– Я же был влюблен в тебя. Ты не замечал? – удивился он, увидев, как Джексон округлил глаза. – Даже Лидия это знала. Но никогда не воспринимала меня всерьез.
– Откуда бы мне было знать? А сейчас?
Услышав вопрос, Айзек фыркнул, а потом и вовсе рассмеялся, будто Джексон сказал какую-то очень удачную шутку.
– Нет. Конечно, нет. Влюбленность была глупая и замешанная скорее на зависти. Я перерос это.
– Разве можно влюбиться из зависти?
Айзек пожал плечами и промолчал, а вопрос так и остался без ответа. Иррационально Джексон почувствовал удар по самолюбию из-за того, как легко Айзек осмеял собственную безответную влюбленность в него. Злость обожгла щеки, но Джексон сдержался, понимая, как жалко он будет выглядеть, если психанет. Но Айзек все равно будто что-то почувствовал, его взгляд на секунду стал внимательным и цепким. К счастью, довольно быстро ему надоело пялиться, и он, сняв мундир, вольготнее устроился на сиденье.
– Толкнешь меня, если будешь выходить из купе, – попросил он и закрыл глаза, не дождавшись кивка. Джексон какое-то время смотрел на спокойное расслабленное лицо, а потом достал из саквояжа книгу и углубился в чтение.
***
Бикон-Хиллз встретил их дождем и неприятным холодным ветром, который легко проник под легкий пиджак Джексона, заставив кожу пойти мурашками. Их никто не встречал. Лидии Джексон так и не ответил, не зная наперед, будет ли у него время зайти к Мартинам, а больше писать было некому. Даже старых школьных друзей у него почти не осталось. Были ли у Айзека друзья, Джексон не знал и не спрашивал, но его тоже никто не встречал.
– Надо поймать такси, – стараясь не стучать зубами от холода, сказал Джексон. Айзек пожал плечами.
– До мотеля, в котором я забронировал номер, я могу дойти пешком. Тут не так уж далеко, если точно помню направление.
– Ты будешь жить в мотеле?
– Наш дом отобрали за долги, еще когда я учился на первом курсе Академии, поэтому идти мне здесь некуда.
– У тебя здесь никого нет? – наконец спросил Джексон.
– У меня здесь осталась невеста, Эрика, но идти к ней ночевать неприлично.
Джексон вынужден был согласиться. Конечно, в их время нравы были посвободнее, чем, например, пятьдесят лет назад, однако остаться на ночь у женщины, с которой ты еще не сочетался узами брака, – значит навсегда испортить ей репутацию.
– Тогда поживешь у нас. В особняке много комнат, и все пустые, сможешь выбрать себе по вкусу.
– Жест доброй воли? Или боишься, что я пришлю тебе счет за мотель? – хмыкнул Айзек.
– Я богат, Айзек. Счет за мотель мой бюджет как-нибудь потянет. Но от мотеля до военного госпиталя слишком долго добираться. Не хочу завтра ждать твоего приезда и терять время. Поэтому я настаиваю на том, чтобы ты принял мой приглашение.
– Мне все равно, где жить.
– Вот и славно, – кивнул Джексон, удобнее перехватил мокрую от дождя ручку саквояжа и поспешил к таксопарку.
Особняк Уиттморов ничуть не изменился за то время, пока Джексона не было дома. Слуги, оставшиеся приглядывать за домом, получали свое жалование не зря – территория была убрана от листьев и сорняков, все кусты и газон были пострижены, а небольшой пруд, видный от ворот, был очищен от тины. Айзек, хоть и старался делать вид, что ему совсем не интересно, почти незаметно разглядывал это великолепие.
– Неплохо для нуворишей, да? – фыркнул Джексон, поднимаясь на крыльцо.
– Я никогда вас так не называл, а мой отец сказал бы сейчас, что для нуворишей как раз и подойдет, – улыбнулся Айзек.
– Он никогда не признает поражение?
– Он не знает, что это такое. Но здесь красиво. Твоя мама постаралась?
– К сожалению, у нее действительно не сильно развит вкус, как и любили поговаривать наши злопыхатели. Но у мамы достаточно ума и денег, чтобы нанять лучших садовников, архитекторов и дизайнеров, – ответил Джексон и хотел еще что-то добавить, но дверь особняка распахнулась: им навстречу выбежала низенькая женщина в возрасте и с собранными в тугой пучок седыми волосами.
– Мистер Уиттмор! Мы вас ждем с полудня!
– Аннет, рад вас видеть, – улыбнулся Джексон и спросил: – Разве мой отец не писал вам, во сколько я приеду?
– Ваш батюшка не указал точного времени. Ваши комнаты ждут вас. И нас предупредили о гостях, – Аннет бросила осторожный взгляд в сторону Айзека, не решаясь обратиться к гостю, пока их не представят друг другу.
– Аннет, это мистер Лейхи, мой бывший одноклассник. Это Аннет, наша гувернантка.
– Приятно познакомиться. Слышал о вас только хорошее, – улыбнулся Айзек, склоняя голову в приветствии. Став свидетелем столь лживой лести, Джексон еле удержался от возгласа и удивленно посмотрел на Айзека. Однако Аннет его слова явно понравились, она приосанилась и, вздернув подбородок, величаво произнесла:
– Прошу в дом, господа. Хоть дождь уже прошел, но я вижу, что вы успели промокнуть. Это не дело.
Внутри дом, так же, как и снаружи, практически не изменился за долгие месяцы отсутствия хозяев. Мистер и миссис Уиттмор в последний раз приезжали в Бикон-Хиллз еще весной и пробыли здесь около месяца, а вот Джексон не появлялся дома больше года. Но ничего из обстановки об этом не напоминало. Его комнаты – спальня, небольшой кабинет, гардеробная и ванная – были приведены в порядок, а мебель – освобождена от чехлов. Некоторые личные вещи, которые Джексон не стал забирать в Лондон, лежали там, где он их оставлял, словно он уехал из дома только вчера. Поставив саквояж на пол, Джексон задумчиво прошелся по всем комнатам, изредка прикасаясь к каким-то предметам, будто пытаясь вспомнить, что где лежит. Часы, стоящие в конце коридора, рядом с комнатами Джексона, тяжело пробили три дня, выводя его из ностальгического транса. Спохватившись, он прошел к гардеробу и решительно открыл дверцы. Ему нужно было переодеться и проверить, как там устроился Айзек. А после он, возможно, успеет навестить кое-кого в этом городе.
К сожалению, его планам так и не удалось сбыться. Джексон успел только проверить Айзека в гостевых комнатах, а потом его взяла в оборот Аннет: сначала она заставила хозяина и его гостя сесть за стол, не обращая внимания на заверения о том, как их хорошо покормили в поезде. А потом Аннет выдала Джексону целую стопку различных бумаг по дому, что нужно было просмотреть. Там были собраны в основном счета и налоги, которые они исправно платили, но были и другие документы. Например, расчеты жалования прислуги – их следовало просмотреть, чтобы потом не возникало обид. И сделать это должен был Джексон. «Прямо сейчас, а то потом забудется». Так что с бумагами Джексон провозился почти до восьми вечера, когда идти к кому бы то ни было в гости стало слишком поздно.
– Похоже, твоя гувернантка имеет над тобой огромную власть, – заметил Айзек, когда вечером, после ужина, они остались пить чай в гостиной. К ароматному черному чаю с молоком Джексон пристрастился в Лондоне и попросил заварить его, даже не уточнив у гостя, будет ли он это пить. Айзек, впрочем, не возражал и никак не прокомментировал выбор напитка, хотя первый глоток сделал довольно осторожно.
– Она фактически сама воспитывала меня, когда отец пропадал на работе, а мать – на бесконечных званых обедах. Я многое от нее узнал. И именно она уговорила отца отдать меня в школу, а не нанимать учителей на дом, как это любили делать тогда состоятельные люди. Говорила, что домашнее обучение – это пережиток прошлого, а школа научит меня общаться с людьми быстрее, чем самый лучший педагог.
– Она умна.
– Да, Аннет сама была учительницей. Правда, в основном у девочек.
– Поэтому ты вырос таким неженкой? – фыркнул Айзек. Джексон не обиделся на подколку, но и не улыбнулся, о чем-то задумавшись.
– Тебя волнует завтрашний день? – догадался Айзек.
– Сюрпризов быть не должно, – медленно произнес Джексон. – Главврач госпиталя написал отцу, что из строя вышел резервный паровой котел. Я должен его продиагностировать.
– Ты действительно сможешь его починить?
– Нет, если поломка серьезная, то не смогу. Нам придется списать его, отправить обратно на завод и проследить, чтобы в госпиталь привезли новый.
– Я думал, ты занимаешь свою должность в компании отца из-за родства, – признался Айзек, допивая чай. Он поставил пустую чашку на поднос и, скрестив пальцы на животе, откинулся на спинку удобного мягкого кресла.
– Многие так думают, – хмыкнул Джексон. – Но мало кто знает, что отец заставил меня работать с самых низов. И мне не светит высокая должность, пока я не закончу учебу.
– Ты не выглядишь сильно расстроенным из-за этого.
– Я это уже пережил. Но сначала ужасно злился на отца, считал, что заслуживаю большего, чем должность простого инженера.
– Уверен, ты был настоящей задницей из-за этого, – фыркнул Айзек.
– Мы не в настолько хороших отношениях, чтобы я выслушивал подобное, – нахмурился Джексон, но Айзек только рассмеялся в ответ на замечание.
– Признайся, тебя просто смутило слово «задница».
– С чего бы? Это не я аристократ. Мое происхождение сомнительно, мне положено знать такие слова, в отличие от тебя.
– Но я еще и военный. А военные каких только слов не говорят.
– Буду знать, – скривился Джексон, а после посмотрел на часы. – Думаю, пора готовиться ко сну. Нам нужно быть в госпитале в девять, и вряд ли они потерпят опоздание.
– Тогда спокойной ночи, – Айзек встал с кресла и протянул Джексону руку. Тот растерялся на секунду, а потом поднялся следом и ответил на жест. Айзек пожал его ладонь уверенно, глядя прямо и спокойно. При тусклом нижнем освещении его глаза казались темнее, а в зрачках появились странные желтые искорки, показавшиеся Джексону слишком яркими для простого отблеска света. Рукопожатие, должное быть коротким, затянулось, Айзек стиснул ладонь Джексона еще сильнее и шагнул ближе. Так, что между ними осталась всего пара десятков сантиметров.
– А если бы я сказал, что все еще влюблен в тебя, ты пригласил бы меня к себе? – спросил он, продолжая смотреть все также пристально.
– Я не беспомощная девица, которая боится слишком настырного кавалера, – фыркнул Джексон. – Но если ты захочешь проверить, как далеко я могу позволить тебе зайти, то будь готов к неприятным последствиям.
–Хах. Нет, – Айзек выпустил его руку и отошел. – Ничего такого я не имел в виду. Просто спросил. Приятных снов, мистер Уиттмор, – склонив голову, он вышел из гостиной, оставляя Джексона в одиночестве.
– Что ж, спокойной ночи, – запоздало ответил Джексон, глядя на пустой проход и надеясь, что его ночь тоже будет спокойной.
***
Охрана госпиталя впечатляла. Прежде чем впустить Джексона и Айзека внутрь, у них несколько раз проверили документы, тщательно обыскали, а у Джексона спросили о каждом диагностическом приборе, который он с собой привез. Один из охранников потянулся потрогать странные спиралевидные штуковины, но Джексон, не выдержав, психанул, заявив, что если кто-нибудь что-нибудь сломает, то будет судиться с компанией его отца до конца жизни.
– Ну что вы, мистер Уиттмор, не стоит ругаться, парни просто делают свою работу, – к Айзеку и Джексону, добродушно улыбаясь, подошел темноволосый полноватый врач с моноклем на глазу.– Меня зовут доктор ДиФилиппо, – представился мужчина, протягивая Джексону руку. – Я главврач этого заведения. Простите нам такую сложную пропускную систему, но это военный госпиталь, а военные любят держать все свои дела под семью замками. Не правда ли, мистер Лейхи? – доктор ДиФилиппо на секунду повернулся к Айзеку.
– Верно, доктор.
– Что ж, рад, что вы понимаете. Может, пройдем ко мне в кабинет? – спросил доктор, снова обращаясь к Джексону. – Нам следует побеседовать. А э-э-э... молодой человек может подождать нас здесь, – добавил он, увидев, что Айзек собрался с ними. Тот удивился, но возражать не стал и прислонился к ближайшей стенке, игнорируя расставленные вдоль нее стулья. Джексон же последовал за доктором в его кабинет. Тот находился на первом этаже здания и довольно далеко от центрального входа. Пришлось идти, наверное, минут десять, прежде чем они достигли нужного помещения.
– Прошу, – вежливо улыбаясь, доктор уступил Джексону дорогу, пропуская в кабинет. Который произвел впечатление с первого взгляда. Помимо стандартной мебели – стол, стулья, книжная полка – в кабинете стояли огромный железный сейф, похожий на шкаф, медицинское кресло-кушетка, стеллаж с колбами, пробирками и – Джексон вздрогнул – животными эмбрионами в банках. – Впечатляет, правда? – усмехнулся доктор, заметив, куда смотрит его гость.
– Скорее, пугает, – признался Джексон.
– О, в них нет ничего страшного. Всего лишь детеныши животных с аномалиями. Ягнёнок с пятью ногами, двухголовый птенец, трехрукая обезьяна. Удивительно похожа на человеческое дитя. Можете посмотреть поближе.
– Спасибо, воздержусь. Говоря откровенно, я хотел бы поскорее приступить к работе, –сказал Джексон и, дождавшись приглашения, сел в кресло напротив главврача.
– Конечно. Наш разговор не займет много времени. На самом деле вам просто нужно подписать эту бумагу и все, – доктор достал из верхнего ящика своего стола какой-то документ и положил его перед Джексоном. Тому хватило одного взгляда, чтобы понять, что это.
– Подписка о неразглашении военной тайны? Ха.
– Вы находите это забавным?
– Немного, – кивнул Джексон. – Вы заставили меня взять сопровождающего, который давал военную присягу. А теперь хотите, чтобы я подписал еще и это.
– Вам совсем не обязательно было самому искать сопровождающего. Мы могли вам помочь с этим. Не стоило себя утруждать.
– Мы взяли человека со стороны, потому что он не станет ограничивать мои действия, пока они касаются моей работы.
– А наш стал бы? – холодно поинтересовался доктор.
– Не хотелось проверять.
– Хорошо. Я вас понял. Но документ все же подпишите.
– Нет, не подпишу, – Джексон растянул губы в улыбке. Ему начинал нравиться этот разговор.
– Почему же?
– Видите ли, доктор. После осмотра котла мне нужно будет написать отчет, который вполне может попасть под разглашение. Мне бы этого не хотелось. Так что единственное, что я могу, – это пообещать, что не буду вынюхивать никаких военных тайн.
Доктор ДиФилиппо не ответил. Его мягкие, кажущиеся безвольными черты лица заострились, сделав его похожим на хищника. Джексон понял, что, кажется, серьезно разозлил милого доктора, но не собирался отступать.
–Что ж, бог с вами, – вдруг сказал ДиФилиппо, вновь приобретая радушный вид. – Подумаешь, какая-то бумажка. Не так уж она и важна. Думаю, нам действительно пора приступить к делу. Пройдемте со мной.
Доктор встал из-за стола и прошел к выходу. Джексон последовал за ним, думая о том, что как-то слишком быстро и легко тот согласился. В этом чувствовался подвох, и Джексон надеялся, что разгадает его не слишком поздно.
Прежде чем спуститься в котельную, Джексон с доктором ДиФилиппо зашли на проходную, чтобы забрать Айзека. Тот, заметив, как они идут по коридору, отлип от стены и вопросительно посмотрел на Джексона, будто спрашивая, все ли в порядке. Джексон кивком подтвердил, что все идет просто отлично. Кроме того, что доктор темнит, но об этом говорить сейчас, конечно же, не стоило. Однако Айзек, видимо, что-то уловил по выражению лица или напряженности взгляда, из-за чего неуловимо напрягся и стал следить за доктором с повышенной внимательностью и осторожностью. Но ДиФилиппо не обратил на это должного внимания, он уверенно вел их по коридорам, здороваясь со всеми встречающимися им по дороге врачами и лаборантами. Пациентов здесь не было – это крыло было полностью отдано администрации.
Джексон уже хотел поинтересоваться, долго ли им идти, как доктор ДиФилиппо толкнул какую-то дверь в конце коридора и зашел внутрь. Это оказался выход на лестницу, ведущую в подвал. Спустившись, Айзек и Джексон уперлись в закрытую дверь с надписью «Служебные помещения. Посторонним вход запрещен».
– Почти пришли, – проинформировал доктор, отпирая замок. Он пропустил гостей внутрь, а после зашел сам и тщательно запер за собой дверь. Джексону стало неуютно от того, что они стояли посреди тускло освещенного коридора, запертые и не имеющие возможности выйти отсюда самостоятельно. Это беспокоило.
– Что это за место? – настороженно оглядываясь, поинтересовался Айзек.
– О, скоро вы все узнаете, – весело отозвался доктор. Джексон резко повернулся к нему, среагировав на странный тон, и увидел, что доктор ДиФилиппо направил на них какой-то странный предмет, похожий на пистолет. Среагировать Джексон не успел. Секунда – и его плечо что-то укололо. Он схватился за поврежденное место и наткнулся пальцами на шприц. Выдернуть его Джексон не смог – руки и ноги налились тяжестью, перед глазами запрыгали черные точки, сознание поплыло. Падая, он услышал вскрик Айзека, в которого ДиФилиппо тоже выстрелил, а потом отрубился сам.
***
Сознание возвращалось рывками. Джексону казалось, будто он находится под водой и лишь изредка выныривает на поверхность. «Выплыв» первый раз, он не увидел ничего, кроме белого света, такого ослепительного, что глазам стало непереносимо больно. Во второй раз он услышал странный скрипучий звук, словно кто-то передвигал нечто железное и очень тяжелое. Свет был уже не таким ярким, и Джексон вяло удивился, что вообще видит его, ведь веки закрыты. Третий раз Джексон очнулся от того, что его запястья, ноги и грудь что-то с силой сдавило. Он попытался дернуться, избавиться от неприятного давления, но тело не слушалось, оно было таким тяжелым, что Джексон не смог пошевелить и пальцем. Хотелось закричать, позвать на помощь, но ничего не получилось. Паника, на секунду накрывшая его с головой, заставила окончательно прийти в себя, и Джексон резко распахнул глаза. В них стразу же ударил ослепительный свет, ему пришлось проморгаться, прежде чем предметы вокруг обрели достаточную четкость.
Комната, в которой он находился, была похожа на лабораторию или какой-то медицинский кабинет: большие столы с разными колбочками, пробирками и газовыми горелками, стеллажи с книгами и папками, железные столики на колесиках с разложенными на них жуткими инструментами и шприцами. Поморщившись от головной боли и рези в глазах, Джексон попытался подняться, но тут же заметил, что привязан к креслу-кушетке.
– Можешь даже не пытаться. Я надежно затянул ремни,– совсем рядом раздался голос ДиФилиппо. Джексон медленно повернул голову в сторону звука и увидел улыбающегося во весь рот доктора.
– Где Айзек? – первое, что спросил Джексон, прокашлявшись. Речь давалась ему тяжело, язык еле ворочался во рту, и ужасно хотелось пить.
– Я запер его в соседней комнате. Он не скоро очнется, если вообще придет в себя. Доза, которую я ему вколол, рассчитана на таких, как ты, а не на людей.
– На таких, как я? – вяло удивился Джексон. Мысли путались, он никак не мог понять, что происходит и что доктору от него нужно.
– Да, на оборотней, – кивнул доктор, глядя на Джексона, как на лабораторную мышь, в которую вкололи экспериментальную вакцину – с любопытством и ожиданием.
– Вы ошиблись. Я не оборотень. И меня будут искать.
– Да, я знаю. Именно поэтому мне нужно было, чтобы ты подписал ту бумагу, – поморщился Ди Филиппо. – Под ней был спрятан отчет, который я хотел отправить твоему отцу, подпись бы отпечаталась на обоих документах. В этом случае, мы могли бы сказать, что ты проверил наш котел и покинул госпиталь. Наличие отчета было бы доказательством. А сейчас, увы, придется терпеть расспросы и проверки. Но ничего. Это не так уж и страшно. Сложнее было сделать так, чтобы именно тебя отец послал проверять этот чертов котел.
– Зачем вам я и Айзек? – задал следующий вопрос Джексон. Препарат, который ему вколол доктор, переставал действовать, мысли становились более связными, сознание прояснялось. И вместе с этим приходил страх.
– Айзек нам вообще незачем. Это дурацкое правило о сопровождении…– посетовал ДиФилиппо, качая головой. – К сожалению, я не смог сделать для тебя исключение и проигнорировать этот пункт в уставе госпиталя. Так что придется возиться и с ним. Но, думаю, мы найдем ему применение. Что касается тебя… даже странно, что ты ничего не знаешь. Неужели действительно ничего – ни о своем происхождении, ни о своих родителях?
– А что с моими родителями? – удивился Джексон. – Они уважаемые и богатые люди…
– Не эти. Я про твоих настоящих родителей.
Нахмурившись, Джексон посмотрел на ДиФилиппо, пытаясь понять, что тот имел в виду. Но мозг слишком медленно обрабатывал информацию. Джексону вообще казалось, что он спит, и ему снится какой-то странный сон. Все, что происходило, все, о чем сейчас говорил доктор – все это казалось диким. Этого не могло быть в реальности. Наверное, произошла просто какая-то чудовищная ошибка. Они взяли не того человека. Перепутали. Такое бывает. Сейчас они со всем разберутся, и Джексона отпустят. Конечно, он так просто это не оставит. Но, возможно, если его отпустят сейчас, он поговорит с отцом, и они смогут без огласки решить этот вопрос.
– Вы меня с кем-то перепутали.
– О, нет. Я уверен в том, кто ты на самом деле. Но нам все равно необходимо убедиться в этом, не правда ли? – задумчиво спросил ДиФилиппо у самого себя. – Сейчас я вколю тебе один препарат, который покажет нам твою настоящую сущность. Удивительно, что она так долго спала и не проявляла себя целых двадцать лет. Просто удивительно.
– Я не хочу, – помотал головой Джексон в панике. – Не надо, пожалуйста. Я не хочу.
Но доктор не слушал его. Взяв с одного из железных столиков шприц с какой-то прозрачной жидкостью внутри, ДиФилиппо не торопясь подошел к Джексону и, надежно зафиксировав его голову удивительно сильной рукой, вогнал иглу ему в шею. Тот сразу застыл, пережидая боль, и обмяк, разом потеряв все силы. Ему стало почти все равно, что с ним будет, накатила такая апатия, что он, наверное, не стал бы сопротивляться, если бы ему в живот воткнули скальпель. А потом с ним что-то стало происходить. Тело прошила судорога, кожу начало покалывать, а зрение вдруг резко изменилось. Цвета стали не теми, какими были раньше: что-то потускнело, что-то стало ярче. Все изменилось.
– А теперь смотри.
Доктор крутанул кресло, и Джексон увидел в зеркале существо, что смотрело прямо на него. Это был он, и не он одновременно. Кожа, покрытая чешуей, рот, полный острых треугольных зубов, и жуткие желтые глаза с вертикальными зрачками – вот, что Джексон увидел в зеркале. Он открыл рот, чтобы закричать, но онемел от ужаса, когда увидел длинный раздвоенный язык.
– Канима. Оборотень-ящерица. Очень редкий экземпляр. Вообще-то единственный, – начал рассказывать доктор. – Появился в ходе экспериментов над супругами Тришей и Джеком Уолш. Не смотри на меня так, – усмехнулся ДиФилиппо, поймав шокированный взгляд Джексона. – Все было добровольно. Триша и Джек были прекрасными учеными, и они протестировали самый удачный экспериментальный препарат на себе. Сначала мы думали, что он не дал результата. А потом Триша узнала, что ждет ребенка. Помню, она очень испугалась, но мы объяснили ей, какой удачей может стать ее беременность. И не ошиблись. Когда ты родился, ты был просто прекрасен, –ДиФилиппо закрыл глаза, вспоминая. – Ты появился на свет таким, – доктор кивнул в сторону зеркала. – Мне казалось, что я в жизни не видел ничего более удивительного. Но, увы, Триша и Джек решили отобрать тебя у меня. Не знаю, что сыграло роль – невовремя проснувшийся родительский инстинкт или желание всю славу забрать себе, но они спрятали тебя у чужих людей. Правда, сами не смогли спрятаться. К счастью, твоя бабка оказалась настолько глупа, что пошла гувернанткой к твоим новым опекунам. Конечно, она пыталась замести следы – инсценировала свою смерть, создала новую личность и даже каким-то образом изменила внешность. Но мы смогли ее вычислить. Пусть и спустя целых двадцать лет.
ДиФилиппо замолчал и, быстро подойдя к стеллажам, начал перебирать папки в поисках чего-то. Воспользовавшись передышкой, Джексон прикрыл глаза, не в силах уже видеть то жуткое существо, которым являлся. Он вспомнил почему-то вчерашний разговор с Айзеком про оборотней и горько усмехнулся. Кажется, судьба решила жестоко наказать его за его пренебрежительное отношение и равнодушные слова. Теперь он сам нечто. Существо, которое не имеет ни прав, ни свободы. Эксперимент, затеянный его родителями. Что ждало его теперь?
– Кажется, нашел, – пробормотал доктор, все еще роясь в бумагах. – Старые записи о тебе. Далеко запрятаны. Никто уже и не надеялся. Но я знал, всегда знал.
В голосе ДиФилиппо звучало торжество с ноткой безумия. Джексону снова стало страшно. Он представил себе часы, дни, недели, года в лаборатории под присмотром этого человека, бесконечные эксперименты над его телом и этот безумный шепот, который станет единственным звуком в пустой лаборатории. Картинка была такой яркой, что Джексон почувствовал, как внутри словно ледяной рукой сжимает внутренности. Он не сразу понял, что плачет – только когда капли неприятно защекотали виски, скатываясь к волосам. Он старался не издать ни звука, только чтобы не привлекать внимание ДиФилиппо, но тот уже нашел, что искал, и снова повернулся к Джексону.
– О, ну что ты! – воскликнул он, как будто даже искренне расстраиваясь из-за чужих слез. – Обещаю, все будет хорошо. Я не сделаю тебе больно. Я просто немного… что это? – ДиФилиппо замолчал и прислушался к чему-то. Теперь и Джексон услышал странный скребущий звук. А потом – сразу вслед за ним – уже более громкий скрежет, как будто кто-то водил чем-то острым по металлу. – Эй, кто там? – занервничал ДиФилиппо, отложил папку и медленно подошел к железной двери, из-за которой доносился звук. – Я тут занят и пытаюсь работать!
Звук стал отчетливее, стало понятно, что скребут дверь. Но потом скрежет прекратился. Пару минут все было тихо, ДиФилиппо расслабился и уже успел немного отойти от двери, но тут раздались два громких удара, следом за ними еще более громкий скрежет, а через секунду дверь вырвали из петель и резко откинули в сторону. Доктор испугано вскрикнул, но не растерялся и кинулся к своим шприцам, однако то, что вырвало дверь, кинулось на него и…
Джексон резко отвернулся, но, к сожалению, от ужасных звуков, что последовали далее, закрыться не смог. К счастью, все кончилось очень быстро. На время в лаборатории наступила тишина, а потом раздались тихие шаги. Существо шло к Джексону, он это услышал отчетливо и успел подумать, что все к лучшему, а смерть – еще не самое худшее, что могло с ним случиться.
– Не бойся, это я, – раздался знакомый голос совсем рядом. Джексон вздрогнул и резко обернулся. Рядом с его креслом стоял Айзек – лохматый, в расстёгнутом мундире, грязный, измазанный чужой кровью – он не походил на монстра, который только что убил доктора, казался обычным. Но Джексон знал, что это он. – Я сейчас разрежу ремни на твоих запястьях.
Айзек говорил осторожно, будто боялся спугнуть дикого зверя, и действовал медленно. Он взял с одного из жутких железных столиков на колесах скальпель и осторожно разрезал ремни, освобождая сначала руки, затем корпус и, наконец, ноги Джексона. Тот сразу же вскочил с кресла и прошелся по комнате, все еще стараясь не смотреть туда, где лежал доктор ДиФилиппо или то, что от него осталось. Зато взгляд зацепился за валяющуюся в коридоре дверь.
– Ты смог вырвать из петель железную дверь, а я не сумел порвать кожаные ремни. Если мы оба эти, то почему так получилось?
– Оборотни, Джексон. Мы оборотни, научись говорить об этом без пренебрежения, тебе сразу станет легче. И меня учили управлять своей силой и использовать ее. Твоя же сущность слишком долго спала.
– Учили где? – резко спросил Джексон, оборачиваясь к Айзеку.
– В Академии. Там существует тайная организация, которая делает из кадетов оборотней. И обучает после.
– Всех?
– Нет. Наш… куратор проводит тесты, а потом выбирает тех… –Айзек запнулся, но заставил себя продолжить, – тех, кому нечего терять.
– Значит, армия оборотней? – задумчиво протянул Джексон.
– Да, но нам здесь лучше это не обсуждать. На этаже никого нет, но я не знаю, как долго это продлится.
– И как мы выйдем? И, кстати, как ты сам-то выбрался?
– Доктор решил, что я человек, связал меня очень слабо и даже не запер толком. На одну только задвижку, я ее даже не ломал – когтем подцепил и открыл, – без интереса пояснил Айзек и, прислушавшись к чему-то, махнул Джексону, чтобы тот следовал за ним.
– Пока искал вас с доктором, видел тюки с одеждой в какой-то кладовке. Там точно были рубашки.
Джексон оглядел одежду Айзека, заляпанную кровью, и кивнул, соглашаясь с тем, что тому это необходимо. Самому ему это не требовалось, поэтому пока Айзек переодевался и стирал платком с рук и лица капли крови, Джексон завалился в угол кладовки и прикрыл глаза.
– Ты в порядке? – спросил Айзек, закончив с туалетом.
– В порядке, – не открывая глаз, сказал Джексон. Идти никуда не хотелось, выбираться не хотелось, вообще ничего не хотелось, кроме как остаться здесь. И плевать, что найдут. Джексон все еще надеялся, что все происходящее – сон и ни что иное. Не реальность. Только не она.
В голове время от времени начинал звучать голос доктора:
– Твои родители – Триша и Джек Уолши.
– Твоя бабка устроилось гувернанткой к твоим новым опекунам.
– Ты родился таким.
– Канима.
Скрючившись, Джексон схватился за голову, стараясь заглушить голос, но он все твердил и твердил: «Канима. Канима. Канима. Ты родился таким. Твои настоящие родители…». А перед глазами стояло его собственное отражение в зеркале – зеленая кожа, треугольные острые зубы, желтые глаза с вертикальными зрачками. Ящерица. Канима.
– Джексон, приди в себя! – хлесткая пощечина обожгла щеку и оборвала голос в голове. Тяжело дыша, Джексон открыл глаза и прямо перед собой увидел обеспокоенное лицо Айзека, тускло освещенное светом из коридора.
– Я монстр, – непослушными губами произнес Джексон.
– Нет. Ты все тот же Джексон Уиттмор, высокомерная сволочь, нувориш, презирающий традиции. Все эти годы ты даже не знал о том, кем родился. И сейчас ничего не изменилось, кроме того, что теперь ты все знаешь.
– А ты знал? Обо мне? Знал?
Айзек осторожно положил ладони Джексону на лицо и заставил посмотреть себя прямо в глаза.
– Узнал, как только увидел тебя там, в Портленд-Сити. Почувствовал, что ты не просто человек. Но для меня это не имеет никакого значения.
– Потому что ты такой же? – вяло улыбнулся Джексон.
– Какой же ты идиот, – тяжело вздохнул Айзек, а потом поцеловал. Осторожно и мягко, без напора, успокаивая и даря поддержку. И сначала Джексон просто позволял себя целовать, то ли отходя от шока, то ли принимая решение, а после неожиданно для Айзека ответил на поцелуй, углубил его, проникая языком между губ и захватывая контроль. Айзек тихо и отчаянно застонал, сначала приникая ближе, а потом на мгновение отстраняясь, чтобы пересесть удобнее, и снова прижимаясь к чужим губам. С каждой секундой он ощущал в себе все меньше решимости прервать поцелуй даже для того, чтобы уйти из опасного места. Время будто замерло для него, и весь остальной мир стал казаться картонным дополнением к тому, что происходило здесь и сейчас. Джексон, окончательно сбросивший с себя оцепенение, притянул Айзека ближе, обнимая за талию и заставляя прижаться к себе. Тому пришлось коленями упереться в пол, и это было немного больно, но Айзек не обращал внимания на неудобство. Все, что он чувствовал – это тепло чужих губ. Все, что слышал – влажный звук торопливого поцелуя и стук их с Джексоном сердец.
– Нам надо идти, – через какое-то время прошептал Айзек, насилу отстраняясь. – Я слышал, как хлопнула дверь, ведущая на лестницу. Сюда кто-то идет.
– Да, нужно уходить, – согласился Джексон, медленно выдыхая. Они секунду еще сидели на месте, а потом быстро поднялись на ноги, поправили сбившуюся одежду и выглянули в коридор. Какой-то лаборант в синем халате шел по коридору, рассеянно просматривая папку, которую держал в руках. Он совсем не смотрел по сторонам и совершенно спокойно прошел мимо чуть криво приложенной двери, за которой лежал труп главврача. Через минуту лаборант остановился у одной из многочисленных лабораторий, открыл дверь и скрылся за ней, не забыв плотно прикрыть ее за собой.
– Идем, – быстро сказал Айзек и кинулся к лестнице. Ведущая к ней дверь была заперта, но Айзек достал из кармана брюк вытащенные у доктора ключи и за секунду отпер замок. Из госпиталя они выбирались, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Но на охране пришлось задержаться, чтобы расписаться в журнале учета. Джексону каждую секунду казалось, что вот сейчас их окликнут, обвинят в убийстве и арестуют. Но люди проходили мимо них, глядя без интереса, а охранники даже не спросили, почему доктор ДиФилиппо их не провожает. Никто не заметил их безумного и немного ошалелого вида и пятен крови на темно-синем, почти черном мундире Айзека. Но они смогли выбраться, а Джексон на секунду позволил себе подумать, что все закончилось и можно вернуться к своей старой жизни: поехать к Лидии и извиниться, что не предупредил о своем приезде заранее, написать отцу, побеседовать с Аннет. Но совсем быстро пришло осознание того, что ничего этого больше не будет. Труп ДиФилиппо скоро найдут и свяжут с ними в ту же секунду. А после все, кто будет находиться рядом с Джексоном в тот момент, окажутся в смертельной опасности.
– Мы скоро вернемся сюда, я обещаю. Все изменится, - тихо сказал Айзек, поняв, о чем Джексон думает. – Ты можешь пойти сейчас к ней, но ничего хорошего из этого не выйдет.
– Я не пойду. И я порву с ней.
– Джексон…
– Я должен. Возможно, позже, когда наступят перемены, мы встретимся. И уверен, она все поймет. Лидия всегда была умной девочкой.
– Так и будет, – пообещал Айзек, кладя руку Джексону на плечо. – Но сейчас нам нужно спешить. У меня есть план, как вывезти нас из города.
***
Джексон никогда в жизни не видел самолет близко. Только на картинках, и каждый раз презрительно кривился, видя на первых полосах двинутых изобретателей с их творениями, которые не держались в воздухе дольше двух минут. Поэтому когда Айзек сказал, каким образом тот решил вывезти их из Бикон-Хиллз, Джексон решил, что тот просто чокнулся.
– Я туда не сяду, – безапелляционно заявил он, как только такси, довезшее их до аэродрома, уехало прочь.
– У нас будет отличный пилот. Лучший, – заверил его Айзек, высматривая кого-то рядом с конструкцией, которую называли самолетом.
– И кто же?
– Вообще-то я, засранец, – раздался откуда-то сбоку высокий женский голос. Обернувшись, Джексон увидел рядом с амбаром, возле которого их и высадило такси, девушку-блондинку в обтягивающей форме пилота и со специальными очками, задвинутыми на лоб. – Эрика Рейес, лучшая подруга и официальная невеста этого парня, – представилась она. – Кстати, привет, милый, – обратилась она уже к Айзеку.
– Здравствуй, любимая, – расплылся в улыбке тот. – Как твои дела?
– Просто отлично. Самолет тут собрала на днях.
– Ты просто умничка.
Эрика фыркнула и оглядела парней с ног до головы.
– Когда ты позвонил мне, я чуть в обморок не упала от удивления. Думала, ты такое полезное изобретение человечества, как телефон, на дух не переносишь. Но теперь вижу, что у тебя была веская причина им воспользоваться.
– Нам нужно улететь, и как можно скорее, – подтвердил Айзек.
– А этот в обморок не грохнется? – засомневалась Эрика, глядя на бледное лицо Джексона. Удивительно, но она даже не спросила о причинах столь поспешного отъезда из города, словно ей было все равно.
– Я не этот. Если и грохнусь, то не раньше, чем ты нас угробишь, – огрызнулся Джексон, задетый то ли словами Эрики, то ли тем, как легко она общалась с Айзеком. Видеть это оказалось неожиданно неприятно.
– Моя малышка летает так, как тебе и не снилось. Хотя вообще-то она рассчитана на двоих, – поколебавшись, добавила Эрика.
Айзек обеспокоенно оглянулся на машину, а потом неожиданно взял Джексона за руку и легонько сжал ее.
– То есть троих он не потянет?
– Мы попробуем. Максимум, что может случиться – он не взлетит, – тон Эрики не был уверенным, и это заставило беглецов занервничать.
– Мы должны попробовать. Иначе я просто не знаю, как мы отсюда уедем, – покачал головой Айзек. В его голосе прозвучали растерянность и страх – впервые за то время, что они с Джексоном провели вместе. Самолет был их единственной надеждой на спасение, ведь с поезда их снимут в ту же секунду, как найдут тело доктора. А на товарных ехать слишком опасно. Выбора не оставалось. Так что Джексон, взглянув еще раз на огромную машину с крыльями, не вызывающую у него ни капли доверия, как можно более уверенно произнес, вселяя во всех них надежду:
– Мы взлетим.
И что удивительно, они действительно взлетели.
@темы: слэш, мое творчество, teen wolf, Джексон/Айзек, PG-13